Я рядом 5

Ийя почувствовала, что ее подташнивает. Айре говорил тихо, не поворачивая головы, он уже не обращал внимания, что говорит ей «ты», просто медленно выталкивал из себя слова, чуть запинаясь. Она взяла его за руку, потянула к себе, обняла, как тогда, когда ему снился кошмар. Сквозь одежду она чувствовала, как подрагивают напряженные мышцы. Потом его руки медленно, неловко легли ей на талию. Айре наклонился, выдохнул жарко ей в шею, притянул к себе. На площадке, продуваемой сырым холодным ветром, было пусто, но Ийя подумала, что даже если бы тут было полное собрание Ассамблеи, она бы не разжала рук.
Айре сам не понял, зачем он рассказал о Леенгарде. Он всегда думал, что именно об этом он не будет рассказывать никогда. Никому. Потому что это было слишком унизительно. Потому что он не мог объяснить, почему не сопротивлялся. Этого нельзя объяснить, просто нельзя. Никогда его не поймет человек, который не жил в этом безумии. Он ждал, что Ийя спросит, почему он это терпел. И не знал, что на это ответить. Не потому, что был рабом и мог просто отправиться на рудники. Нет. Потому что на него смотрели горящие, счастливые глаза – и Айре знал, что между ним и безумием, глядящим на него сейчас, нет ничего. И все, что он мог – выть от боли и просить перестать. Потому что кричать можно. Просить можно. Больше – ничего. И есть места, намного более чувствительные, чем руки. Потому что иногда Леенгарду рук было мало. Иногда он увлекался.
Айре говорил, не решаясь посмотреть на Ийю. И думал, что совершает самую большую ошибку в своей жизни. Потому что он не хотел, чтобы Ийя видела его таким. Чтобы знала о нем – таком. Мусорник – это было не самое страшное. На мусорнике он был связан, беспомощен – но он защищался, как мог. И то, что там произошло, не сильно отличалось от остальной его жизни. Он – шлюха, а шлюх трахают. Все просто. Он понимал, что когда Ийя его покупала, то знала это. Но здесь было совсем другое. Только с Леенгардом он превращался в скулящее от ужаса животное, готовое на все, только бы его не трогали больше. С Леенгардом он переставал быть собой. Он ненавидел его так, как не ненавидел никого и никогда. И даже сейчас он не был уверен, что смог бы его если не ударить, то хотя бы толкнуть. Просто возразить.
Айре замолчал, ожидая вопросов. Вопросов, которые бы означали, что она пытается понять. Но он не сможет ответить, не сможет объяснить. Но Ийя молчала. Она сжала его руку, и было даже больно – но Айре был благодарен ей за молчание. Потом она обняла его, и Айре обнял ее в ответ. Он стоял, сжимая мягкое, тонкое тело, и чувствовал, как кошмар, живший где-то глубоко, въевшийся в память так же, как огонь навсегда въелся в его руки, отступает. Он тает, расползается, как сугроб под солнцем. Все оказалось просто, слишком просто. Он сказал – и ничего не произошло. Совсем ничего. Ийя стояла рядом, ее руки лежали у него на спине. Порыв ветра сдул волосы, швырнул их Айре в лицо и Ийя, привстав на цыпочки, убрала их, провела прохладной перчаткой по лбу. Погладила его по щеке, еще раз поправила волосы. Айре подумал, что стоит с человеком, который знает о нем почти все. Самые мерзкие вещи. Вещи о которых сам Айре стыдится вспоминать. И гладит его по лицу.
С лестницы донеслись голоса, женский кокетливый смешок. Айре разжал руки, отступил на шаг, обозначая дистанцию, но Ийя поймала его за рукав и дернула к себе, взяла под руку. Они спустились по лестнице вместе, прошли мимо не обратившей на них никакого внимания компании, и зашагали к вокзалу.
В поезде они говорили о всякой ерунде. Выбирали, что купят на ужин, сплетничали. Уж что-то, а сплетничать Айре умел. Ийя слушала его, чуть улыбаясь, откинувшись на маленькую подушку. По пути домой зашли в ресторанчик, купили запеченную курицу и свежего белого хлеба. На улице Ийя тут же оторвала кусок золотистой корочки и сунула в рот. Второй отломила и протянула Айре. Было вкусно.
Вечером Ийя в халатике заглянула в зал и махнула укрывшемуся пледом Айре рукой.
- Что?
- Пошли. Не будем терять время зря. Залезай ко мне сразу, все равно не уснешь. Это уже даже я запомнила.
- Спасибо. Я смогу уснуть, все хорошо.
- Точно?
- Точно.
Айре сам не понял, почему отказался. Наверное, потому что не хотел выглядеть слабым. Ийя вышла, хлопнула дверь спальни. Айре повернулся к окну, уставился на привычное уже сплетение веток за окном, находя знакомые контуры. Птица вон там, а там – кошка лежит, это – голова лошади. Какого черта? Он лежит и таращится в окно, зная, что Ийя права и что он все равно не уснет. И зачем? Чтобы она не считала его слабаком? Ну, если после всего она еще так не думает, то, наверное, можно уже не волноваться. А если думает – хуже все равно не будет. Почему он это делает? Ему же нравится спать с Ийей, нравится, когда она рядом.
Айре решительно отбросил плед, одернул трусы и пошел в спальню. Ийя сидела, укрыв ноги одеялом, и кончиками пальцев втирала крем в лицо. Айре сел на край кровати, чувствуя себя достаточно глупо. Ийя поставила темно-синюю баночку на тумбочку, похлопала ладонью по второй подушке. Айре откинул одеяло и лег, повернувшись к Ийе лицом. Она вытащила шпильки из волос, тряхнула головой, распуская волосы и протянув руку, выключила свет. Скрипнули пружины, дернулось, натягиваясь, одеяло. Айре перевернулся на спину, положил руки под голову и глубоко вдохнул. Ийя лежала тихо, он слышал сонное медленное дыхание. Потом она шевельнулась, отпихнула одеяло, пробормотала что-то невнятно. Айре прислушался. Ийя спала, тихо похрапывая. Наверное, простудилась. На площадке был ветер, не стоило туда идти. Зря он об этом не подумал.
Утром он проснулся, посмотрел в белый высокий потолок, зевнул в кулак, реальность проступила сквозь остатки сна, обретая четкость – и Айре, выругавшись, вывалился из кровати. Ийя была еще дома, укладывала вещи в кожаный темно-синий саквояж. Айре облегченно вздохнул, привалившись плечом к косяку. Еще не уехала. Он сварил кофе, намазал подсохший уже хлеб маслом, положил сверху сыр. Ийя села у окна, подперла щеку кулаком. Айре поставил на стол чашки с кофе, поставил сахарницу. Ийя быстро проглотила бутерброд, прихлебывая из чашки. По улице процокали копыта, экипаж, запряженный парой гнедых, остановился под окнами. Ийя встала, оставив недопитый кофе, подхватила саквояж. Когда Айре вышел в коридор, она уже шнуровала сапоги. Ийя улыбнулась, махнула рукой ушла. Щелкнул ключ в замке, протопали по лестнице шаги. И все. Айре быстро прошел в кухню, выглянул в окно. Ийя уже сидела в экипаже, кучер хлестнул лошадей. Она обернулась, махнула рукой. Айре помахал в ответ. Экипаж исчез за углом, а он еще стоял, глядя в окно. Айре повернулся, оперся о подоконник.
Недоеденный бутерброд, недопитые чашки. Скомканная пижама висит на спинке стула. И тишина. Гулкая тишина пустоты. Днем, когда Ийя просто уходила на работу, в квартире не было так тихо. Айре прошелся по комнатам, привыкая к тишине. Лег в незастеленную кровать, потянулся. Стянул футболку, швырнул на пол, сбросил штаны. Закрыл глаза, слушая, как звенит в ушах тишина. Кровать пахла Ийей – духами, кремом, шампунем. Айре переполз на другую сторону, лег на подушку Ийи, зевнул. Когда он проснулся, был уже полдень. Он поел, свалил тарелки в мойку и плюхнулся в кресло с книжкой.
Вечером Айре пошел гулять. Он бродил по сумеречным весенним улицам, заходил в кафе, садился за столики. Познакомился с парой официанток, выпил пива. Было довольно неплохо, лучше, чем он думал. Домой Айре вернулся поздно и уснул одетым, раскинувшись поперек кровати. Ему снилась Ийя. Она танцевала с каким-то мужиком, увешанным медалями, как призовая гончая, и смеялась, глядя ему в глаза. Наутро он сна не помнил, но настроение было отвратительное.
Потом стало скучно. Кафе были одни и те же, официантки походили друг на друга, как яйца в корзине. Айре познакомился с одной певичкой и проводил ее до дома. Она предложила выпить кофе, и Айре почти согласился. Она была милая – вздернутый носик, пухлый рот, рыжие завитки из-под шляпки. Айре смотрел на нее и представлял, как раздевает, нашептывая на ушко всякие ласковые глупости, как целует, как… и понял, что не хочет. Слишком много в его жизни было женщин, которые были безразличны ему и которым был безразличен он. Ему была не нужна еще одна. Айре поцеловал девушке руку и ушел, чувствуя себя полным идиотом.
Дома было не лучше. Он бродил по пустым тусклым каким-то комнатам, не зная, куда себя деть. Варил кофе – и выливал остывший в раковину. Валялся в ванне, пока вода не остывала окончательно, и забывал спустить ее.
Спал он в спальне у Ийи. Он принес туда коробку с пазлом и полусобранную картинку, выложенную на картонке из-под вишневого пирога. Он возился с головоломкой каждую ночь, периодически испытывая желание взвыть и швырнуть ее в стену. С Ийей это казалось интересным.
Время тянулось, как резиновое, тоскливое и пустое. Айре смотрел на календарь – дни не хотели уходить, они цеплялись за Айре, не отпускали, волочились за ним мертвым грузом. Теперь Айре думал, что лучше бы он зашел к той певичке. Было бы не так тоскливо. А потом – вспоминал, сколько в его жизни уже было секса, которого он не хотел. А потом думал, что другого вообще может и не быть. А потом – шел складывать пазл.
Айре сходил на вокзал, посмотрел, во сколько прибывает поезд из Гаалы. Идти до вокзала, как оказалось, надо было полтора часа. Записал время на календаре, напротив дня, когда должна была вернуться Ийя. Осталось два дня.
Айре вылизал квартиру, отчистил покрытую мыльными серыми полосами ванну, сменил постельное белье. Приготовил жаркое, сверяясь поминутно с рецептом, и купил медовый пирог. В среду, в половине десятого, чтобы не опоздать, он пошел на вокзал. Он стоял в зале у колонны, выдыхая горький сигаретный дым, и ждал. Наконец раздался звон колокола, возвещающего прибытие. Люди заволновались, встречающие пошли к перрону, носильщики, толкая перед собой тележки, выстроились у двери. Лязг металла, запах дыма, голоса – громкие, взволнованные. Айре стоял, не двигаясь, и смотрел на высокие двери. Наконец они распахнулись, толпа хлынула в них, растекаясь по залу. Люди шли и шли, Айре щурился, пытаясь разглядеть светловолосую голову. Наконец, он увидел Ийю. Она шла с высоким брюнетом, который нес ее саквояж, кивала головой чему-то, чуть улыбаясь.
Айре захотелось спрятаться за колонну. С чего вдруг он решил, что ее надо встречать? Почему он вообще думает, что она поедет сейчас домой? Она неделю общалась с людьми, возможно, с кем-то познакомилась. Вот с этим хлыщом, например. И вполне может иметь свои планы на сегодняшний день. И в этих планах запросто может не быть Айре. Но тут Ийя обернулась, замерла, глядя на него, а потом радостно замахала рукой. Айре пошел к ней, сдерживаясь, чтобы не бежать, улыбаясь глупо и счастливо.
В Гаале Ийе было скучно. Она так и не поняла, зачем была там нужна. Дипломатический корпус жил своей, весьма насыщенной, жизнью, и в услугах офицера де Виалан абсолютно не нуждался. Ийя гуляла по городу, который раз знакомясь с одними и теми же достопримечательностями. Надо заметить, ничего действительно примечательного в них не было. Правда, там была собранная муниципалитетом коллекция живописи – и, говорят, неплохая. Но Ийя абсолютно не разбиралась в живописи. Она купила пазл, но складывать его оказалось почему-то не так интересно, как было раньше.
Вскоре за обедом к ней за столик присел довольно эффектный брюнет, представился помощником атташе господином Корди. Брюнет оказался исключительно инициативным, наверное, был гордостью и надеждой всего дипломатического корпуса Империи. Он пригласил Ийю в театр, отвел поужинать в ресторан, славящийся чем-то, что выглядело, как вареные слизни. От деликатеса Ийя отказалась, не смотря на все попытки юного дипломата сломить ее недоверие.
Они побывали на бегах, поднялись на местную пологую, как шатер кочевника, гору, и гуляли по парку. Дипломат был весел, непринужден, эрудирован. И скучен. К концу недели Ийя уже с трудом сдерживалась, убеждая себя, что осталось совсем чуть-чуть. Почему-то с Айре скучно не было. Ийя вечерами, оставшись в гостиничном номере одна, пыталась понять, почему. Корди был умнее, начитаннее. Они читали одни и те же книги, у них был общий круг знакомых. Но с Айре говорить было проще. Не надо было подбирать слова и придумывать что-нибудь небрежно-изысканное. Можно было просто говорить. Смеяться. С Корди не получалось смеяться. Многозначительно улыбаться тонким намекам и изящным каламбурам – сколько угодно. А смеяться – нет.
В поезде, когда они ехали домой, Корди зашел к ней в купе и протянул перевязанную розовой лентой бутылку вина из личной коллекции. Ийя поблагодарила, сунула вино в сумку и еще пять часов дискутировала о чем-то интеллектуальном. Когда поезд прибыл, Корди взял ее саквояж и подал руку. Ийя любезно улыбнулась. На этот раз улыбка была вполне искренней. Как и испытываемое Ийей облегчение.
Когда они вошли в здание вокзала. Корди еще говорил. Ийя огляделась, ища пути отступления. Помощник атташе был настроен решительно и собирался проводить даму до самого дома. У колонны стоял высокий худой парень, сосредоточенно всматриваясь в толпу. Лицо у него было тонкое и смуглое, с острым птичьим профилем. Какое-то время она отстраненно смотрела на него, не узнавая. Потом парень поправил волосы знакомым движением, отбросив их назад, посмотрел на Ийю. Айре. Он хмурился растерянно, вертел в пальцах сигарету. Ийя замахала рукой, рассмеявшись, она почему-то до нелепости обрадовалась, увидев его здесь. Она пошла навстречу, наплевав на Корди и сумку, все быстрее, срываясь уже на бег. Айре шел к ней сквозь толпу, широко улыбаясь, и это было просто здорово. Всего неделя, а она уже забыла, что когда Айре улыбается, на щеках у него ямочки. Она подбежала к нему, обняла, ткнувшись с размаху носом в рубашку, почувствовала, как Айре подхватывает ее на руки, пол уходит из-под ног, как в детстве, когда отец кружил ее на руках.
Айре первым разжал руки, смущенно отступил, воровато оглянувшись. Ийя сначала не поняла, потом, порозовев, оправила мундир. Сзади раздалось смущенное покашливание. Ну да. Конечно. Сумка. К сумке прилагался Корди, досадливо поджавший губы. Ийя почувствовала даже некоторую неловкость, она вовсе не хотела ставить парня в такое положение. Корди протянул саквояж Айре, коротко кивнул на прощание и пошел, не оглядываясь, прочь.
- Ой. – Сказал Айре и фыркнул.
- Вот именно. – Ийя прыснула, прикрыв рот ладонью. – Пошли отсюда. Кстати, Айре, что ты думаешь о политике разумного сдерживания в отношении перспектив роста количества трудовых мигрантов из Халифата?
- Что? – Айре поднял бровь, растерянно улыбаясь.
- Вот и умница. Пошли домой, я есть хочу.
Она пошла к стоявшим у вокзала экипажам, помахивая ридикюлем. Айре пожал плечами и зашагал следом, насвистывая под нос.
Дома было чудесно. Просто отлично было дома. Ийя свалилась в кресло и, прикрыв глаза, наслаждалась молчанием. Айре звенел посудой на кухне, тянуло сытным мясным духом, журчала вода.
- Идем есть, я накрыл. – Айре заглянул в зал, волосы у него были стянуты в кривой обвисший хвостик. Ийя встала, потянулась и пошла на кухню. На столе стояли две тарелки с чем-то жидким и красным. Она поворошила содержимое ложкой, выловив кусок мяса, потом перец и картошку.
- Это что? Суп?
Айре тоже ковырнул похлебку, ему попались помидор и морковка.
- Не совсем. Это жаркое. В томатном соусе.
- А. Ясно.
- В рецепте воды было еще больше. Но оно вкусное, честно. Я пробовал. А суп – это полезно. – Выдвинул последний аргумент, оправдывающий существование похлебки, Айре.
Ийя перестала придираться и попробовала.
- И правда, вкусно.
- Еще пирог есть. Медовый, с вишнями. – Он отломил кусок хлеба и сунул в жидкую подливку. Ийя подумала и тоже окунула корочку в тарелку.
- Что нового?
- Да ничего. – Айре разломил ложкой кусок картошки. – Пазл складывал.
- Извини. Молодой парень, оставшись один на неделю, складывает пазл?
- Ну, это кому чего не хватает. Кому-то – секса, кому-то – пазлов. А у Вас? Что нового?
- Тоже ничего. Было скучно.
- А этот брюнет? Который нес Вашу сумку?
- Основная причина скуки, как ни странно.
- Было еще одно убийство, Вы знаете?
Ийя подавилась морковкой.
- Ты откуда знаешь? Генерал мне ничего не говорил.
Айре пожал плечами.
- В газете писали. Я думал, Вы в курсе. Убили священника из храма Безликого, на следующий день после того как Вы уехали.
- Зарезали? – Ийя подалась вперед, уронив ложку в тарелку.
Айре хитро скосил на нее глаза, облизал ложку.
- Если доедите жаркое, покажу газету.
Ийя возмущенно уставилась на него. Айре улыбнулся, склонил голову к плечу.
- Ну? Что скажете? И пирог.
- Ты издеваешься.
- Нет. Просто я старался. И если Вы сейчас уйдете, я буду жалеть, что заговорил про это проклятое убийство.
Ийя вздохнула и взяла ложку. Относительно пирога был достигнут компромисс. Его ели в зале, усевшись над разложенной на шахматном столике газетой.
- Ну да. Точно. Это тоже серия. Айре, ты не помнишь, куда я дела карты?
- Помню. Вы их бросили на ковре. А я сложил их в шкаф. – Айре встал и достал с полки ворох рулонов.
- Вот. Выбирайте нужную.
Ийя развернула карту и уставилась на график.
- Так. Это здесь. И что нам с этого?
- Не знаю. Еще одна точка. –Айре провел пальцем от одной точки к другой, потом дальше. – И все-таки, почему он только тут бродит? Медом ему там намазано, что ли?
Ийя смотрела на него, приоткрыв рот. Айре спрятал руку за спину.
- Что? Что я не так сказал?
- Айре. Ты – гений. – Ийя вскочила, метнулась в спальню и вернулась с кипой мятых листиков. Айре бросил взгляд на свое отражение в стекле дверцы шкафа. Оттуда на него смотрел довольно взъерошенный Айре с куском пирога в руке и крошками на подбородке. Да, все-таки не гений. Он смахнул крошки, откусил еще кусок и начал меланхолично жевать.
-Вот. Смотри. Так мы еще не пробовали. Давай, сортируй эпизоды по датам, попробуем твой метод.
- Мой метод? – Айре безропотно отложил недоеденный пирог и начал перебирать листки. – А какой у меня метод?
Через десять минут все было готово. Ийя ткнула стопку Айре.
- Диктуй.
Айре с тоской посмотрел на пирог.
- Улица Благоденствия, 3. Улица Святого гласа, 18. Зеленая улица, 10.
Ийя ползала на четвереньках, соединяя точки тонкими прямыми линиями. Получалось. Теперь – получалось. Рисунок проступал медленно, как в детской головоломке. Она такие разгадывала, когда была совсем маленькой. Нужно соединить пронумерованные точки, и тогда из мешанины цифр проглядывал сначала нос, потом ухо – и, наконец, появлялась собака. Сейчас получалась не собака. Рисунок топорщился углами, линии перекрещивались, петляли, сплетаясь в сложный узор. Когда Айре назвал последний адрес и навис над ней, заглядывая через плечо в карту, Ийя уже знала, с чем они имеют дело.
- Что это? – спросил Айре громким шепотом.
- Пентаграмма. Это – Вызов.
Айре сел рядом, разглядывая рисунок, провел пальцем по линиям.
- Вызов?
- Да. Смотри. Видишь, здесь – петля. Она пока не закрыта. Должны быть точки еще здесь, здесь и, наверное, здесь. – Ийя ткнула три раза пальцем. – Я не магик, точно не знаю, но по рисунку получается так. Когда пентаграмму закроют, кто-то должен прийти, если все нарисовано правильно.
- Демон?
- Не знаю. У меня книг по магии почти нет, а по магии контактов – точно нет. Сейчас уже поздно. Завтра пойду в библиотеку, поищу в справочниках.
- То есть Вы раскрыли убийства?
- Нет. Но хотя бы понимаю, что происходит. А значит, можно найти того, кому это нужно.
Ийя торжествующе улыбнулась – и Айре ответил ей такой же, полной самодовольства и предвкушения, улыбкой.
Утром Ийя побежала в библиотеку. Айре, как ни странно, на завтраке не настаивал, просто сунул ей в сумку завернутый в бумагу кусок вчерашнего пирога. В библиотеке было пусто, пыль медленно кружилась в косых столбах утреннего прозрачного розового света. Библиотекарь, хромой старик с седыми бакенбардами, пыльными на вид, сложил на стол шаткую пирамиду из старых, пропахших плесенью и сыростью, книг. Часть из них была еще рукописными. Ийя листала жесткие ломкие страницы, на которых были заботливо прорисованы красным заглавные буквы, стилизованные под грифонов и номера глав, тонущие в кружевном причудливо изломанном орнаменте. Империя, Халифат, Реана. Мерна. Вот. Здесь. Пентаграммы магиков Мерны выглядели как родные сестры той, что красовалась на карте, лежащей в сумке у Ийи. Те же ступленные углы, непропорциональность петли захвата. Ийя внимательно листала страницы, вглядываясь в схемы. Вызов саламандры. Вызов сильфиды. Вызов кобольда. Ийя достала карту, тщательно сравнила рисунки. Да, это был он. Не хватало еще пяти точек, чтобы закрыть пентаграмму. Кобольд.
Сложив карту, Ийя вышла из библиотеки и поехала в Штаб.
Де Эст сидел в кабинете, выглядывая из развалов папок, как из бруствера. Ийя постучала по лутке и вошла. Де Эст устало вздохнул и сдвинул бумаги на край стола. Несколько листков упало и закружилось в воздухе, скользнуло по ковру. Ийя подняла их, положила на стол.
- Что у Вас, офицер? Что-то выяснили?
Ийя положила на стол карту с пентаграммой. Де Эст посмотрел на рисунок, вопросительно поднял бровь.
- Это – пентаграмма вызова. В данном случае – кобольда, элементаля земли. Типично мернское исполнение рисунка, вот, смотрите. Убийства молодых мужчин в узловых локациях силы должны связать элементаля, подчинить его воле вызывающего.
- Погодите, погодите. Вы о чем говорите, де Виалан? – генерал переводил непонимающий взгляд с карты на Ийю.
- Я говорю о террористическом акте. Всего в паре кварталов от пентаграммы – дамба, а кобольд, связанный такой площадью локации, вполне способен разнести район раза в три больший. И, когда дамба рухнет, поток сметет пол города. На этой половине, будет, кстати, и Императорский дворец. – Ийя постучала карандашом по карте.
Де Эст съежился за столом, сжав руки на висках.
- Генерал?
- Можете быть свободны. Благодарю Вас. Я все понял. – Генерал смотрел на карту остановившимся взглядом, ероша короткие седые волосы.
Ийя вышла в некотором недоумении. Она ожидала несколько другой реакции, но, так или иначе, теперь это было уже проблемой генерала. По пути домой она заехала в Палату Регистрации и Разрешений и просмотрела дело Леенгарда. Зарегистрирован как плательщик налогов тридцать один год назад. В настоящее время владеет двумя заводами по производству тары и упаковок и одним стекольным заводом, на котором производят бутылки. Имеет два государственных контракта на поставку упаковок для нужд армии и ряд международных, большую часть – с Мерной. Владеет домами… Годовой доход… Уплаченные в казну суммы налогов… Ийя захлопнула дело. Ничего полезного. Жаль.

Айре мыл пол. Как ни странно, это ему нравилось. Он закатывал рукава, подворачивал штанины, разувался и приступал к делу. Набирал полное ведро теплой воды, щедро мочил тряпку и елозил ею по полу, оставляя длинную скользкую дорожку, сливающуюся в сплошное глянцево отсвечивающее мокрое пятно. Он сворачивал ковер в зале и, перед тем, как вытереть пол, разгонялся и проезжал от шкафа до двери. Было глупо, но весело. Он как раз насухо вытирал разлитую по полу воду, мерно водя тряпкой туда-сюда, когда свист, раздавшийся сзади, заставил его подпрыгнуть. Айре дернулся, поскользнулся и чуть не перевернул ведро. Он всполошено оглянулся. Сзади стояла Ийя, и лицо у нее было виноватое.
- Извини. Я просто хотела тебя напугать.
Айре потер ушибленный палец.
- Ну, значит, получилось. Что-нибудь нашли?
Ийя села на стул, взяла лежащее на столе яблоко. Яблоко было уже привядшее, но ее это не смутило. Айре был готов поспорить, что пирог так и остался лежать там, куда он его положил.
- Все нашла. Ты ел? Я есть хочу.
- Доел вчерашнее жаркое. Но могу поджарить Вам яичницу с помидорами и ветчиной. Так что Вы нашли? Что это за пентаграмма?
Ийя дожевала откушенный кусок.
- Ты в магии что-нибудь понимаешь?
- Ну, мне говорили, что есть вещи, который я делаю просто волшебно. Пожалуй, все.
Он поставил сковородку на плиту, шлепнул туда полоски бекона.
- Ладно. Тогда по порядку. Магия вызова позволяет призывать нематериальные сущности и использовать их. Нематериальные сущности могут быть разумными и неразумными. Демоны, например, разумны, порой намного более разумны, чем того хотелось бы нашим магам. И просто так ничего не делают, необходим обмен, скрепленный Договором. Зато вызвать их просто, бывает даже, что они являются без приглашения. Еще один минус – возможности демонов ограниченны. То есть варьируются. Демоны могут быть могущественными, а могут и абсолютно никчемными, так что есть риск получить не того, кто нужен. В общем, вызвать демона легко – а вот использовать потом, возможно, и не удастся. Пока понятно?
Айре кивнул, взбивая яйца.
- Понятно. С демонами, как с людьми – не знаешь, чего ждать.
- Точно. Еще бывают неразумные сущности – элементали. Это – духи стихий. Их возможности практически не ограниченны – просто потому что они – часть стихии, как волна – часть океана. Но заставить их работать – не просто. Они подчиняются только после проведения долгого и сложного ритуала. Чем ритуал сложнее – тем могущественнее элементаль. Для их вызова необходимы жертвы, связующие элементаля, подчиняющие его воле вызывающего. Чем больше жертв, чем больше площадь пентаграммы, тем сильнее элементаль. И управлять могут только своей стихией.
Айре поставил перед Ийей тарелку с яичницей и хлеб, сам сел напротив.
- То есть можно зачерпнуть воду стаканом, а можно – ведром. Так?
Ий проглотила помидор.
- Да. Но водой все равно можно только облить. Ни железом, ни огнем она не станет. Поэтому – только дожди или наводнения, землетрясения или возведение гор на ровном месте. Элементали – отличное оружие.
- И кого вызывали у нас?
- Кобольда. Элементаля земли. Но не успели, нужно еще несколько жертв, чтобы закрыть пентаграмму.
- А зачем, Вы знаете?
- Думаю, чтобы разрушить дамбу. Больше там ничего важного нет. Мернцев убивали потому, что на них никто не обращает внимания. Убивай они граждан Империи, шумиха поднялась бы намного раньше.
- А кто убивал?
- Честно говоря, подозреваю, что убитый священник. Подходит по всем статьям – ему все доверяют, он хорошо знает магию Вызова, не вызывает подозрений. Просто в конце концов он встретил того, кто смог защититься.
- Значит, убийств больше не будет? Все решилось само собой?
- Не знаю. Вполне возможно. Но это уже дело жандармерии – пускай допрашивают, ищут.
- Но зачем? Зачем разрушать дамбу? Ведь в первую очередь смоет Ар-Герад.
- Узнаем, когда найдут убийцу. Я считаю, что это террористический акт. Во всяком случае – это самое разумное в такой ситуации объяснение. Религия мернцев не предполагает человеколюбия, но предполагает фанатизм. К тому же, наверняка организаторы успеют убраться из Ар-Герада до начала наводнения. Знаешь, что я тебе скажу, Айре?
- Что?
- Я думаю, что это просто необходимо обмыть. Я сейчас съезжу и куплю коньяка. И фруктов. Чего взять – апельсинов или персиков?
- Апельсинов. Где Вы сейчас персики найдете?
- У Лучиани. Там все есть.
- Лучиани – на другом конце города. И там – дорого.
- У меня есть коляска. И у нас – событие. Потому – ты хочешь персиков или нет?
Айре неуверенно улыбнулся.
- Наверное. Вы же, кажется, хотите.
- Я хочу, чтобы ты сказал, чего хочешь ты. Ну?
- Хочу. Я хочу персиков.
Айре на самом деле было все равно, но если Ийе были нужны персики – то почему нет. Ийя вскочила, подхватила сумку и выскочила за дверь. Айре доел последний кусок яичницы, вытер стекший жир и помидорный сок хлебом. Помыл тарелку и пошел домывать пол. Потом возиться с тряпкой уже вряд ли получится. Либо тряпка, либо коньяк.
В дверь постучали. Айре отодвинул ведро в угол, вытер руки о штаны и отпер дверь. На лестничной клетке стояли двое мужчин. Еще кто-то был на лестнице, чуть ниже.
- Госпожа де Виалан дома?
Айре оглядел визитеров. Одеты недешево, тщательно выбриты, туфли начищены до блеска. Выглядят вроде бы любезно, но было в них что-то неприятное. Настораживающее. И эти люди внизу – они что здесь делают? Ждут? А зачем надо было всем подниматься?
- Нет. Госпожи сейчас нет. – Он начал закрывать дверь.
- А когда она вернется? Скоро?
- Нет. Она будет поздно вечером. – Айре был уверен, что сегодня Ийе не захочется встречаться с этими людьми. Если он ошибся – ладно, пусть Ийя его отругает. А они пусть придут завтра. Но сегодня они с Ией собираются отпраздновать победу, и не надо им мешать.
Айре начал закрывать дверь, когда мужчина потянул ее на себя. Айре дернул, дверь ударилась о подставленный ботинок. Мужчина уперся плечом, второй тоже навалился на дверь – и Айре, не удержав ручку, чуть не вывалился на площадку. Его толкнули в квартиру, он ударил, чувствуя, как зубы царапают костяшки пальцев. В коридоре стало тесно, Айре прикрыл голову руками, защищаясь от сыплющихся на него с разных сторон ударов, сполз на пол, свернувшись клубком.
- Так. Готово. Запри дверь. Ты и ты – осмотрите квартиру.
Щелкнул замок, протопали вглубь квартиры шаги. Айре вздернули на ноги, завернули руки за спину. Он поднял голову, сплевывая кровь.
- Какого хрена? Что вам надо? Денег?
Мужчина посмотрел на него с отстраненной какой-то жалостью.
- Да зачем мне ваши деньги? Лезть не надо, куда не просят, понял? Трахал бы свою хозяйку, чтобы глупостями голову не забывала – и все нормально бы было.
- Моя хозяйка не спит со шлюхами, так что извини – разочарую. Это вы убивали? – Во рту стало сухо и кисло, а страха почему-то не было. Было странное чувство сожаления – что все закончится вот так, только начавшись. И персиков уже не будет.
- Я? Нет, не я. Но тебя – придется мне, тут уж ничего не поделаешь. Извини, парень, ничего личного. Заткните ему рот и тащите в комнату. Давайте разберемся с этим, у нас еще много времени до прихода де Виалан. – Мужчина развернулся и, оставляя на ковре грязные следы, прошел в зал. И тут Айре понял. Понял, что когда его убьют, ничего не закончится. Они будут ждать Ийю. Она войдет в квартиру, совсем скоро – не зная, что произошло, не ожидая нападения. Он рванулся, выворачивая суставы, пнул одного из нападающих в голень. Тот разжал руки, и Айре бросился к двери. Кто-то сделал подножку, Айре упал, врезавшись головой в стойку для обуви, на зубах заскрипела пыль от сапог, ботинки полетели на пол. На него навалились, скрутили, кто-то перетянул рот шарфом, глуша крик. Айре лягался, крутился, как уж, пытаясь сбросить держащих его мужчин, выл глухо сквозь плотную ткань. Его втащили в зал. На стене, поперек картины с пейзажем, уже была надпись черной краской – «Рабы должны знать свое место».
Мужчина, рассматривающий корешки книг в шкафу, повернулся к Айре, покачал укоризненно головой.
- Зря ты так. Только хуже будет. Хотя, честно говоря, все равно будет плохо. Да ты и сам понимаешь, правда? – Айре смотрел на него бешеными отчаянными глазами и тяжело дышал. – Просто нужно, чтобы все выглядело так, будто тебя и твою хозяйку убили возмущенные поборники жесткого контроля за рабами. Среди них много молодых идиотов, способных на такие глупости. Ты ведь знаешь.
Он потрепал Айре по щеке. Айре попытался пнуть мужчину в пах, но не попал. Тот улыбнулся.
- Понимаю. Вполне понимаю. Поскольку твоя хозяйка – Древняя, ее убить нужно сразу. В спину, из-за угла, когда она войдет в квартиру. А вот тебе – не повезло. Ты – забывший свое место раб, который осмеливается вести себя неподобающим рабу образом. Шлюха, появляющаяся на людях без ошейника. Нет, мне лично – плевать. Но выглядеть должно именно так. Поэтому тебе будет больно. Извини, но это – необходимо. Ренни, давай, готовься. Эри, сними с него штаны.
Айре почувствовал, как с него стягивают штаны, по горячей коже побежали мурашки. Он задергался, бессильно сжимая ноги.
- А почему я? У меня на мужиков вообще не стоит. Пусто его кто-то другой ебет!
- Потому что я сказал. Не стоит – подрочи. Давайте, перегните его через что-нибудь. Хоть на диван пристройте.
За окном послышался шум – подъехала коляска. Айре застыл, даже дышать перестал. Едва слышный металлический стук – захлопнулась дверь. Ийя. Сейчас она идет к дому. Две, три минуты – и она войдет. Она должна знать, что здесь. Должна услышать. Айре расслабился, затих в руках державших его мужчин, попытался сползти на колени. Ужас изображать было не надо – он его и так чувствовал в полной мере. Руки, державшие его, чуть расслабились – и Айре всем весом дернул вниз, вырываясь, вскочил – и бросился на того, кто стоял справа – красивого белокурого парня, впиваясь пальцами ему в глаза. Блондин заорал, Айре вбил его в шкаф, сталкивая стоящие на полочке декоративные вазочки. Зазвенело стекло, посыпались с грохотом тяжелые книги. Его оттащили, оскаленного, окровавленного, блондин вопил, держась за лицо. Айре поднял глаза – и увидел стоящую на пороге Ийю. Ее лицо дрожало, плыло, как талый воск, удлинялось, истончаясь, тело. То, что было секунду назад Ийей, шагнуло в комнату.

Ийя вышла из коляски, вытащила сумку и захлопнула дверь. Персиками она не ограничилась – в сумке был сыр, чесночный хлеб и копченая свиная грудинка. Тратить время на приготовление ужина она не собиралась. Ийя поднялась по лестнице и вытащила из кармана ключ. В квартире раздался жуткий вопль, грохот, что-то со звоном разбилось. Ийя распахнула дверь. Ковер был затоптан грязными ботинками, обувная полка накренилась, и обувь рассыпалась по полу. Ийя уронила сумку и шагнула в коридор. Кто-то пронзительно кричал, зажимая руками лицо, между пальцами текла кровь. Трое висели на отчаянно вырывающемся Айре. Ийя увидела, что штаны у него спущены, тонкие голубые венки просвечивали сквозь смуглую кожу под косточками на бедрах. Ярость вспыхнула, холодная, сжирающая рассудок ярость. Тело стало горячим, оно двигалось – под кожей, перетекая, принимая новую форму, мягкое, податливое. Мир замедлился, услужливо застыл, дожидаясь ее движения, налился цветами и звуками. Ийя видела, как расширились от ужаса зрачки у стоящего чуть в стороне высокого, чуть полноватого мужчины, слышала, как бьется его пульс. Остатки меркнущего сознания уцепились почему-то за надпись на стене – она пыталась ее прочитать, но уже не могла. Черные штрихи потеряли смысл. Люди двигались – медленно, словно сквозь толщу воды – глупые, нелепые, беспомощные. Потом все пропало.
Ийяя пришла в себя на полу. Она сидела, привалившись спиной к стене, под ногами было тепло и склизко. Она моргнула, посмотрела под ноги. Ковер был в крови. Она хлюпала под ногами, собираясь между босыми пальцами в лужицы. Ийя подняла руку и посмотрела на нее. Обычная женская рука, голая, покрытая кровью. К пальцам прилипло что-то полупрозрачное, липкое, похожее на пленку. Она попыталась вытереть руку о стену. Обернулась, оглядываясь. Комната была залита кровью. Потеки на стенах, брызги на потолке. Части тел, странно бесформенные, вывернутые, валялись на полу. С того места, где она сидела, ей был виден широко распахнутый глаз закатившейся в угол головы, глядящий на нее ровно и бессмысленно. Скрученное, как выстиранное белье, тело, уперлось в шкаф, из разорванного живота сползали бело-лиловые петли кишечника. Ийя прислушалась к себе. Ничего. Совсем ничего. Как будто ее нет. Потом она вспомнила. Айре. Они держали Айре. Они хотели… Айре сидел у дивана, глядя на нее широко распахнутыми глазами. Он молчал. Ийя пошевелилась, обхватила себя руками за плечи. Она была голой, стало холодно. Кровь застывала на ней, стягивая тело вязкой коркой. Айре встал, опираясь о стену, натянул штаны. На лице у него были капли крови. Расстегнул рубашку, путаясь трясущимися пальцами в пуговицах, не попадая ими в петельки. Подошел к Ийе, обходя промокший, воняющий свежиной ковер, накинул ей рубашку на плечи. Ийя стянула ее у горла, вцепилась в мягкую, пахнущую знакомо и тепло ткань.
- Идем. Все хорошо. Идем. - Айре потянул ее вверх, и она послушно поднялась. Колени у нее дрожали, и Айре подхватил ее на руки. Осторожно прошел по краю ковра, вышел в коридор. Он толкнул дверь в ванную, зажег свет и посадил Ийю в ванну. Включив воду, Айре подставил под струю руку, дожидаясь, когда пойдет теплая. Взял ковшик, и начал осторожно поливать трясущуюся Ийю, смывая кровь. Ийя сидела в ванне, глядя, как красная вода течет в сток, теплые руки гладили ее, терли. Айре вылил ей на волосы шампунь, вспенил. Ийя зажмурилась, позволяя смыть пену, Айре склонился к ней, вглядываясь в лицо.
- Ийя? Посмотри на меня. Слышишь? Посмотри на меня. Пожалуйста. Ийя. – Он повернул ее к себе, осторожно провел ладонями по щекам, стирая кровавые разводы. Заткнул ванну, позволяя воде набираться, встал рядом на колени, обнимая дрожащую Ийю за плечи.
Ийя оглушено молчала, слизывая капли, текущие с мокрых волос. Ей хотелось обнять Айре, спрятаться, не думать. Зарыться лицом в жесткие темные волосы, уткнуться носом в горячую впадинку под ключицей, закрыть глаза. Она убила их. Просто разделала, прямо на глазах у Айре. Айре видел чудовище, в двух шагах от него, рвущее людей на части. Чудовище, с которым он жил. Чудовище, которое всегда существовало, присутствовало незримо, прячась за знакомым лицом. Сегодня он его увидел. Увидел, как оно убивает. Как убивает Древний.
Айре поднял ее, завернул в полотенце, подхватил на руки. В спальне он сел на кровать, посадил Ийю на колени, прижимая к себе. Он был горячий, Ийя чувствовала, как колотиться у него в груди сердце. Выпутала из полотенца руку, положила Айре на грудь, слушая мерные частые удары. Жив. Он жив. Они ничего не сделали. Она ничего не сделала.
- Ийя? Слава богу, ты очнулась. Я не знал, что делать. Как ты? Что-нибудь нужно? – Айре чуть запинался, глотая слова.
Ийя покачала головой, отодвинулась, всматриваясь в него. Айре удержал ее, губы у него задрожали, он шмыгнул носом.
- Скажи что-нибудь. Пожалуйста. Мне надо знать, что это – ты.
- Это – я.
- Ты себе не представляешь, как я за тебя испугался.
- Представляю. Айре, ты меня боишься? Теперь?
Он удивленно вскинул брови.
- Я? А похоже?
Ийя смотрела на его, прикусив губу. Ресницы у Айре были мокрые, глаза влажно блестели.
- Ты не должен был этого видеть. Я не хотела, чтобы ты видел.
- Ты все сделала правильно. Они бы убили тебя.
- Они бы убили тебя. Я не могла позволить. Даже если бы ты потом боялся даже думать обо мне.
- Я не боюсь. Я никогда не буду тебя бояться.
В дверь постучали. Айре вздрогнул, стиснул Ийю, словно пытаясь спрятать. Ийя грустно улыбнулась. Даже забавно в сложившихся обстоятельствах, если вдуматься.
- Это жандармы. Думаю, тут было шумно. Ведь было же?
- Да. Было. И что нам делать?
- Открыть дверь. Пошли.
Они сидели на кухне. Жандарм заполнял протокол, положив рядом с собой фуражку с нечищеной кокардой. Руки у него были большие, покрытые светлыми волосками, и карандаш в них казался нелепо тонким. Ийя смотрела в окно, вращая пальцем стоящее рядом маленькое кофейное блюдце.
- Вы говорите, госпожа, что они на Вас напали?
- Да. Ворвались в дом. Мой раб пытался им помешать, но их было слишком много. Они напали на меня, я вынуждена была защищаться.
- Вы хотите сказать, что они не знали, кто Вы?
- Боже, ну откуда я знаю. Мы не были представлены. Видимо, не знали. Иначе вряд ли сделали бы такую глупость.
- Вы их когда-нибудь видели?
- Нет. Кажется, нет. Во всяком случае, я не помню. Мне они показались вполне обычными молодыми людьми.
- Я могу поговорить с Вашим рабом?
- Конечно. Айре, ответь господину жандарму на вопросы.
Айре, стоявший, опираясь на разделочный стол, подошел и коротко поклонился.
- Слушаю вас, господин.
- Ты видел раньше этих людей?
- Никогда, господин.
- Они что-нибудь говорили?
- Не помню, господин. Я растерялся, господин.
Жандарм вздохнул, отер лоб мятым платком и протянул Ийе протокол.
- Прочитайте, будьте любезны.
Ийя прочитала, подписалась в углу.
- Все?
- Да. Позже, если возникнут вопросы, с Вами свяжутся.
- Вы сообщите мне о результате расследования?
- Конечно, госпожа. Если Вас не затруднит, сообщите в 15-й округ жандармерии Ваш новый адрес, если захотите сменить место жительства.
- Хорошо. У Вас все? Я хотела бы одеться.
- Да. Благодарю Вас. Всего хорошего.
Жандарм сложил бумаги в папку, взял со стола фуражку. Он зашел в зал, махнул рукой остальным и направился к двери. Айре отпер замок, придержал дверь, пропуская следователей, и поклонился на прощание.
Когда Айре вернулся на кухню, Ийя сидела, положив подбородок на коленки, обхватив себя руками.
- Почему ты… Вы соврали?
Ийя махнула рукой.
- Ты, ты. Думаю, мы достаточно близко знакомы. Я не врала. Сам подумай. Они действительно хотели напасть на меня. А то, что я этого в тот момент не знала – так зачем путать господина жандарма. И я их действительно никогда раньше не видела. Просто если я защищалась – все законно. А убить пятерых, защищая раба – это уже непорядок.
Айре подошел, встал рядом, поглядывая нерешительно. Ийя подняла на него глаза.
- Ты меня действительно не боишься?
Он покачал головой, и Ийя, поймав его за штанину, потянула к себе, обняла, прижавшись щекой к животу. Айре погладил ее по влажным волосам.
- На что он был похож?
- Кто?
- Образ. На что он похож?
- На насекомое. Богомола. И на ящерицу, наверное. А в… ты не знаешь? Ийя, может, не надо на «ты»? Я привыкну, а потом в людном месте неловко получится. На Вас оглядываться будут.
- Пусть оглядываются. Я хочу на «ты». Разве ты не должен делать то, что я хочу?
- Как прикажете, госпожа. – Айре улыбнулся, но получилось как-то тоскливо.
- Знаешь, он даже красивый. Образ. По-своему. А на картине – про Зоан – они огромные.
- Зависит от ситуации. Образ подстраивается к реальности. Там было много противников – и Образы были гигантскими. Здесь – маленькая квартирка, гиганту не развернуться. Поэтому Образ достаточно компактный. Знаешь, он существует практически сам по себе. После трансформации сознание меняется. Последнее, что я помню – это надпись, и то, что я уже не умею читать. Все, что говорят о трансформации в школах – не правда. Образ практически нельзя контролировать. Можно принять Образ сознательно, волевым усилием – и все. Потом ты заканчиваешься, и начинается зверь. Образ все решает сам. Там, на Зоане, боя, как такового не было. Там не было наших частей, ни одного человека, все отошли за реку. Были только Древние. Потом, когда подошли войска противника – Древние трансформировались. А дальше был вовсе не бой. Была бойня. Древние просто рвали всех, кто был не в Образе. Вот и все. У Образа нет сознания, только желание убивать. Образ не должен был стать наследственным. Это просто ошибка магиков, недоработка. Требовался срочный результат, и они сделали, что смогли. Поэтому первое, чему учат ребенка – контролировать себя. Не позволять телу трансформироваться, не выпускать Образ. Исключение – аффект. Тогда контроль невозможен.- Ийя вскинула голову, глядя на Айре снизу вверх. – У тебя майка промокла от моих волос.
- Ерунда. Но они же не нападали на тебя. Ты могла уйти. Я хотел, чтобы ты услышала, что происходит. И не входила.
- Ты поэтому такой грохот устроил?
- Ну, крикнуть сам я не мог, правильно?
- А я не могла уйти и бросить тебя, правильно?
- Ийя, я знаю, так нельзя разговаривать с хозяевами и, если хочешь, можешь потом меня хоть выпороть. Но ты – чокнутая.
- А то ты нормальный. – Она улыбнулась, потерлась об него носом.
- Айре, если ты сейчас захочешь уйти – то я не буду возражать. У нас еще остались деньги, можешь снять квартиру.
- Почему? Я мешаю? Что я сделал?
- Я не думаю, что жить с кем-то, кто на твоих глазах убивает несколько человек, и даже не помнит этого – хорошая идея. Понимаешь, теперь ты всегда будешь смотреть на меня – и вспоминать, как богомол отрывает кому-то голову.
Айре присел на корточки, заглянул ей в глаза.
- А почему ты меня не спрашиваешь, хочу ли я уйти? Знаешь, я тоже думаю, что ты смотришь на меня – и вспоминаешь тот мусорник. И бутылку. Я долго считал, что ты поэтому меня не хочешь. Потому что нельзя хотеть того, у кого из… из кого доставал бутылку, в крови и … Что ты не хочешь меня, потому что видела, что я грязный.
- Я никогда так не думала!
- Я знаю. Теперь – знаю. И поверь, я не буду ничего вспоминать. Не хочу. Я хочу помнить, что ты могла уйти, но не ушла. Ты не оставила меня. И если ты позволишь мне остаться – я останусь.
Айре сидел, подавшись вперед, и Ийя подумала, что это слишком близко. Так близко, что становится жарко. Ийя подумала, что губы, у него, наверное, твердые и горячие. Что если она сейчас наклониться, то может коснуться их пальцами, провести, обрисовывая контур, а если наклониться еще ниже... Ийя тряхнула головой.
- Я хочу, чтобы ты остался. Но если когда-нибудь будешь сомневаться – просто скажи.
- Хорошо. А если ты вдруг решишь, что стыдно выходить в город в обществе шлюхи – то тоже скажи.
Ийя задумалась.
- Извини. Я поняла. Мы просто не будем об этом думать, ладно?
- Конечно. Не будем. – Айре улыбнулся – и это была та самая улыбка, теплая и мягкая, как дыхание июльского полдня, улыбка, ради которой Ийя шагнула тем далеким слякотным утром в грязный проулок.
- Давай к делу. Они что-нибудь говорили? Что-нибудь важное?
- А ты думаешь, что намерение всех поубивать – это не особо важно? Ладно, ладно, я понял. Рассказываю. Они сказали, что не надо было лезть не в свое дело. Что убийство должно выглядеть, как совершенное борцами против смешения классов. Все должны были подумать, что тебя убили, потому что ты ходила со мной по городу, и я был без ошейника. А меня должны были, - Айре запнулся, - меня должны были не просто убить. Когда они пришли, я сказал, что ты вернешься не скоро, поэтому они думали, что времени много, и не спешили. Наверное, если бы я сказал правду, меня бы прижали где-нибудь в спальне, с заткнутым ртом. А может, оглушили. И подождали тебя. За дверью. А потом уже занялись мной.

Опубликовано: 23.12.2013 / просмотров: 2740

Автор: ju1a

ЗАЖГИ ЗВЕЗДУ!

Зажги звезду (109 оценок, среднее: 1,00 из 1)
Загрузка...

 

« предыдущаяследующая »


Не будь жабой! Покорми музу автора комментарием!

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Чтобы вставить цитату с этой страницы,
выделите её и нажмите на эту строку.

*

Музу автора уже покормили 16 человек:

  1. Жестокая история. Много насилия получилось. Но такие трогательные взаимоотношения. И главное они не обвиняют друг друга в недостатках.

    0

  2. Знаете, может, это и самая кровавая часть, но мне она понравилась очень тем, что ГГ-и наконец-то поняли друг друга.
    У меня все еще несколько гипотез, что это были за люди и от кого конкретно. Тут и де Эст подозрительный, и тот бывший хозяин Айре (хотя маловероятно, что в данном случае это он, но все же), и уже додумалась до того, что все эти убийства, призыв — тайный приказ Императора дабы избавится от иммигрантов)

    0

  3. Уф! Как я за обоих переживала! В число врагов наверняка входит начальник Ийи. Сказала она ему одному. Если же это не он, то его тоже должны попытаться убрать ( как и всех, кому он успел рассказать)

    0

  4. Честно говоря — до слёз пробрало, куча эмоций…

    0

  5. О, да! О, да! (кровожадная радость читателя)

    0

  6. Шикарная глава! Чувства, романтика, разгадка преступлений, остросюжетные сцены, ммррр! Превращение! И Кузкина мать, наконец-то! :))) Может я псих ненормальный, но после такого события, я бы признался Ийе в любви и сказал бы что обожаю эту ее опасную способность. Боялся бы я ее? Да нифига! Тащился бы точно!
    Ну когда же будет наконец секс? :'( В пэйринге заявлен был гет! Слэш для меня это ни разу не эротика :Р

    0

  7. Какая глава! Прям страсти, боевики нервно курят в уголочке)))
    Богомол… Удачный Образ для женщины!)
    Бегу читать дальше, так как интересно, кто же «слил» нашего милого аналитика. Неужели начальник?

    0

  8. Какая молодец автор, одна фраза-,,дома было чудесно,, исразу понятно,что квартира перестала быть местом ночевки а стала ДОМОМ где любят и ждут!Замечательная глава во всем!И каждый из героев защищал свой дом как мог, и в этом автор молодец создав их такими живыми.

    0

  9. Так близко, что становится жарко. Ийя подумал, что губы, у него, наверное, твердые и горячие…Ийя подумала…наверное

    0

  10. « — Пошли. Не будем терять время зря. Залезай ко мне сразу, все равно не уснешь…
    — Спасибо. Я смогу уснуть, все хорошо.
    — Точно?
    — Точно.
    Айре сам не понял, почему отказался… Ийя вышла, хлопнула дверь спальни. »
    …………………………………………………………………………..
    Вот уже и дверью хлопнула…))
    Молчу, молчу. Раз обещал цедить слова.
    …………………………………………………………………………..
    « Почему-то с Айре скучно не было. Ийя вечерами, оставшись в гостиничном номере одна, пыталась понять, почему. Корди был умнее, начитаннее. Они читали одни и те же книги, у них был общий круг знакомых. Но с Айре говорить было проще. Не надо было подбирать слова и придумывать что-нибудь небрежно-изысканное. Можно было просто говорить. Смеяться. С Корди не получалось смеяться. Многозначительно улыбаться тонким намекам и изящным каламбурам – сколько угодно. А смеяться – нет…»
    ……………………………………………………………………………
    Замечательно, Юля. «Просто говорить» и «смеяться». Быть самой собой. Замечательно.
    ……………………………………………………………………………
    « Дома было чудесно. Просто отлично было дома. Ийя свалилась в кресло и, прикрыв глаза, наслаждалась молчанием. Айре звенел посудой на кухне, тянуло сытным мясным духом, журчала вода. »
    …………………………………………………………………………..
    Тихое семейное счастье.
    …………………………………………………………………………..
    « Во рту стало сухо и кисло, а страха почему-то не было. Было странное чувство сожаления – что все закончится вот так, только начавшись. И персиков уже не будет. »
    …………………………………………………………………………
    Замечательно точно. Не устаю это повторять…
    …А потом — отчаянная, самоотверженная и по счастью удачная попытка предупредить возвращавшуюся домой Ийю. Он сделал всё, что мог. Молодец. Но всё померкло перед тем, что сотворила она. Эта удивительная трансформация её тела и сознания, это фантастическое перевоплощение женщины в подобие чудовищного богомола.
    «Ее лицо дрожало, плыло, как талый воск, удлинялось, истончаясь, тело. То, что было секунду назад Ийей, шагнуло в комнату….»
    «Ярость вспыхнула, — холодная, сжирающая рассудок ярость. Тело стало горячим, оно двигалось под кожей, перетекая, принимая новую форму, мягкое, податливое…»
    «Остатки меркнущего сознания уцепились…»
    Дальше не буду комментировать, потому что не хватит слов выразить всю бурю своего восторга.

    0

    • Вот уже и дверью хлопнула…

      Не она хлопнула. Дверь хлопнула, закрываясь. Ну они вообще редко бесшумно закрываются, хлопок — вроде бы тут норма. Вот если бесшумно — значит, точно придержали, осторожно закрыли. А если бы я хотела обозначить недовольство, я бы написала, что не дверь хлопнула, а героиня хлопнул дверью. Или что дверь грохнула, с резким звуком захлопнулась. Ну обозначила бы, что звук значительно сильнее нормы. )))

      Дальше не буду комментировать, потому что не хватит слов выразить всю бурю своего восторга.

      Спасибо. ))) Мне приятно. Это была моя первая вещь в таком жанре, так что все время удивляюсь, что она людям нравится. )))
      Угу. А если нравятся более поздние — удивляюсь, что не ругают самоповторы. )))) У меня же один бродячий сюжет для таких текстов.

      0

      • Вот уже и дверью хлопнула…

        «Не она хлопнула. Дверь хлопнула, закрываясь. »
        ………………………………………………………………………….
        Юля, да я же просто прикалывался в своих комментах (только не в тех, где выражал вам своё восхищение). Ну или бесился (что в общем-то почти одно и то же). Михаила Ярового вон вспомнил (раз Варавву мне Ирина запретила) и туда его — в «Смак фемдома».
        А потому что жду ваших обещанных вопросов, а в ответ — тишина. ))

        0

        • Ну, интонации-то текстом не передаются. А в этих случаях и смайликов не хватит, чтобы шутку обозначить ))) Так что я на всякий случай ответила всерьез. А вопросы — дело серьезное. Время свободное нужно. ))

          0

  11. Ms:

    «Я хочу, чтобы та остался.»

    0