Грань — 6

Сознание плыло, причудливо искажая действительность. В те мгновения, когда Амеди осознавал происходящее, он понимал, что надеяться ему не на что, понимал и вновь проваливался в полузабытье. Кровь текла медленно, маленькими змеящимися струйками, а то и вовсе каплями, ползущими по коже, будто маленькие насекомые. Тело все еще непроизвольно вздрагивало, пытаясь уйти от боли, но толстые ветви лишь сильнее сжимались в ответ на каждое движение. Огромное дерево тонко чувствовало свою жертву и отзывалось на все происходящее с ней. И постоянно шевелилось, не давая забыть, что оно живое существо, хищное и голодное.
Когда Амеди почувствовал первые несколько ударов, он сначала не понял, что происходит. Просто некоторые шипы вонзились в его плоть чуть глубже. А потом вдруг исчезли. Одна из обвивавших его ветвей ослабила свою хватку, а потом и вовсе куда-то пропала. Снаружи слышался какой-то шум. Или это кровь шумела в его ушах?
Еще одна ветвь задвигалась и отпустила его. Ночная прохлада коснулась израненной кожи.
– Амеди! Ты жив?!
Женский голос. Нет, быть этого не может. Она же должна быть…
Краем глаза Амеди видел какое-то движение, слишком быстрое, чтобы он смог понять, что это. Щедро разбавленные кровью слезы заливали лицо. И все вокруг двигалось. Дерево неожиданно затряслось так, словно попало в ураган, а потом окончательно разжало ветви. Амеди упал на траву, почти обезумев от боли, оглушенный каким-то диким криком. Кажется, это был его собственный крик.

* * *

– Намиси…
Он пришел в себя от яркого солнечного луча, прорвавшегося через переплетение веток хижины, и теперь путешествовавшего по его лицу. Болело все его тело, но эта боль была ничтожна по сравнению с испытанной там, в захвате огромных ветвей. Целебная мазь жгла сильно, но это значило, что он жив. И что его решили и дальше оставить в живых. Если только дерево не потребовало жертву с залеченными ранами. Но сейчас важно не это, сейчас важно…
– Намиси…
Он с трудом разлепил губы и попытался ее позвать, но у него получилось издать лишь неясный стон. И все же к нему подошли. Нет, не она. Лоана. Положила руку на его лоб, смочила водой все лицо. Склонилась к самому его уху.
– Все будет хорошо. Спи.
Он хотел спросить, правда ли теперь все будет хорошо. И, конечно, где Намиси. Но, похоже, в воду было что-то подмешано. Что-то, что заставило его сразу же заснуть.
Его постоянно поили сонным отваром. Он не знал, сколько дней прошло, но, когда он наконец-то вырвался из череды кошмарных снов и туманных видений наяву, его раны уже затянулись. Мази и магия Лоаны сильно ускорили исцеление, но ему все равно было страшно. Сколько он проспал? И, самое главное, что он проспал?
Рядом с ним стояла чашка с водой. Выпив ее всю, он смог наконец-то пошевелить языком и еще раз позвать Намиси, пусть даже все еще невнятно. Но пришла на его зов опять Лоана.
Она присела рядом с ним, не глядя ему в глаза, и так ничего и не сказала. Они молчали некоторое время, а потом он не выдержал:
– Где она? Что с ней? Мне можно будет… Увидеть ее еще раз?
– Нет.
– Где она?
Лоана, все еще избегая встречаться с ним взглядом, начала проверять его повязки.
– Ты почти поправился. Тебе скоро придется уйти из племени.
– Но жертвоприношение…
– Древо было удовлетворено полученной жертвой.
Амеди почувствовал, как что-то сдавило горло.
– Но вы же… Вы ведь… Вы не могли…
Лоана наконец-то посмотрело прямо на него. Она была еще печальнее, чем тогда, на поляне, когда отправляла его на жертвоприношение.
– Нет, конечно. Она сама бросилась спасать тебя. И ведь спасла. Храбрая девочка. Но что она одна могла сделать против Йа-те-вео?
Это было хуже, чем шипы дерева. Амеди показалось, что его пронзают насквозь. Раскаленным оружием. Человеческим, сделанным из металла. Где же милосердное забытье, что подступало к нему тогда, на поляне?
– Она… погибла? – он все еще не мог в это поверить.
– Да.
А он так хотел, чтобы его спасли. До последнего мгновения хотел. Какой же злой дух услышал и выполнил его желание? Нет, он желал не этого. Он хотел жить вместе с ней, а не вместо нее.
– Лоана!
Он бросился перед ней на колени, вцепился в ее юбку и начал умолять. Чтобы она пошла к дереву, нашла тело Намиси и сделала хоть что-нибудь. Чтобы она сказала ему правду. Ведь Намиси же на самом деле жива, да? Не может же она просто так умереть! Просто… Просто племя хочет его наказать. Хочет помешать им уйти вместе. Хорошо, он уйдет без нее, он пойдет к дереву и позволит выпить всю свою кровь, он что угодно сделает, пусть только Намиси окажется жива. А если нет, то у колдунов должны быть заклинания, которые позволят вернуть ее, хоть часть нее, хоть маленький отпечаток ее души. Он будет служить Самхе всю оставшуюся жизнь, пусть она разрежет его на куски, пусть сделает украшения из его костей и снадобья из его крови, лишь бы Намиси вновь была жива. Пожалуйста. Что стоит могущественным духам леса сотворить маленькое чудо? Любой ценой!
Лоана села рядом с ним, осторожно обняла и позволила плакать, уткнувшись ей в плечо. Но это было единственное, чем она могла ему помочь.

* * *

Когда он немного оправился, его отвели в заброшенную хижину на краю деревни и заперли в ней, завалив дверь несколькими большими камнями. Присматривавшие за ним охотники приходили сразу по двое, чтобы сдвинуть эти камни. Несколько раз Амеди попробовал открыть дверь, а иногда, лежа в темноте, он пытался найти другие пути для побега, но занимался этим он больше для того, чтобы перестать думать о Намиси. На самом деле ему было уже безразлично, что с ним еще сделают. Обряд изгнания из племени был болезненным и унизительным для изгоняемого, и раньше ожидание нужного дня, дня, когда сила вождя будет находиться на пике и он сможет умилостивить разгневанных духов, тяготило бы Амеди. Но сейчас ему было все равно. Какая разница, изгнали его или только собираются, грозит ли ему участие в позорном ритуале перед всей деревней, плен или гибель в зубах хищника? Его жизнь кончилась тогда… Тут он засмеялся и испуганно зажал рот рукой. Раньше такой смех он слышал только от одержимых злыми духами. Его жизнь, как ни странно, кончилась тогда, когда была спасена. Когда Намиси обменяла ее на свою. Намиси погибла, сражаясь с Йа-те-вео. Нет, это было невыносимо.
Стены хижины пропускали свет солнца, луны и звезд, так что Амеди мог бы посчитать, сколько дней он уже сидит взаперти. Те рунга, что приносили ему еду, избегали с ним разговаривать, и, чтобы сохранить разум, ему требовалось хоть чем-то занять себя. Вот только разум он сохранять не хотел. Так что он даже не мог сказать, когда именно это случилось. Знал только, что была ночь. Безлунная, темная, но громкая, переполненная звуками. Или ему, отвыкшему от жизни в окружении других рунга, так только казалось? Как бы то ни было, когда он услышал приближающиеся голоса, они показались ему оглушительными. Лишь потом он понял, что говорившие перешептывались и явно не хотели, чтобы их обнаружил кто-то из деревни.
– А теперь вместе… Давайте!
– Ух, ну и тяжелые же они.
– Иди, пока кто-нибудь не проснулся.
– Да кто проснется? Ладно-ладно, ждите здесь. И не подслушивайте, нам надо многое… Обсудить.
Лучший способ заставить других сделать что-то – строго-настрого запретить им это делать. Если, конечно, ты не молодой и сильный предводитель отряда, в будущем способный стать вождем. Если твои друзья не слушаются тебя беспрекословно. Если ты не Тинго.
Тинго ловко проскользнул в приоткрытую дверь и застыл, с недоумением осматривая хижину. Он не сразу догадался опустить глаза к полу, чтобы наконец-то обнаружить там не шевелящегося Амеди. Дверь за ним захлопнулась с каким-то зловещим сухим треском.
– Спишь?
– Нет, – странно, что Амеди еще не разучился говорить.
Он сделал над собой усилие и сел, прислонившись к стене. Тинго смотрел на него, как на раздавленного жука.
– Не можешь спать?
Амеди молчал.
– Не можешь? Скажи мне, что она тебе хотя бы снится! Что приходит к тебе каждую ночь и мучает тебя! Говорит, что это ты виноват в ее смерти! Ты виноват, а не я!
О чем он вообще?.. Нет… Амеди изумленно посмотрел на Тинго, надеясь, что тот опровергнет его страшную догадку.
– Так мыши… Порошок… Это все был ты?
Тинго тяжело задышал. Обычно глаза рунга не светятся в темноте, но у него они вспыхнули багровым пламенем.
– Нет, это все ты! Если бы она не выбрала тебя, то ничего и не случилось бы! А теперь она мертва… Мертва!
Амеди попытался встать, но тут же упал на колени. Тело его не слушалось. Раны, сонный отвар и долгое лежание в хижине настолько ослабили его, что он едва мог шевелиться. А ему сейчас так хотелось вскочить и придушить Тинго. Или впиться ему в горло зубами. Что угодно, лишь бы заставить его заплатить за совершенное.
– Скажи мне, как ты соблазнил ее? Как заставил нарушить все правила ради тебя?
Что?
– Ты-то откуда…
– Они так и не сказали тебе? – Тинго рассмеялся. Расхохотался во все горло, и в его смехе тоже была какая-то одержимость. – А ты так и не понял, дурак? Неужели ты думаешь, что Древо простило нападение на него? Не потребовало вторую жертву? Наивный! Просто оно уже получило две жизни! Намиси была беременна!
Амеди еще раз попытался встать, и на мгновение у него даже получилось. Но этого было слишком мало, чтобы броситься на Тинго. Амеди покачнулся. Тинго тут же оказался рядом с ним и подхватил, не давая упасть.
– Скажи же мне, что она в тебе нашла?
Его пальцы жестко обхватили подбородок Амеди и заставили поднять голову.
– Ну да, хорошенький. И только. Слабак. Неужели настолько искусен в постели?
Амеди чувствовал дыхание Тинго на своем лице. Казалось, что он вот-вот обнажит клыки, вдруг ставшие звериными, и запустит их в беззащитную щеку. А потом дыхание исчезло. Сначала Амеди почудилось, что у него закружилась голова, но оказалось, Тинго просто развернул его к себе спиной. Крепкая рука собрала его волосы и потянула, его толкнули вперед, заставляя опуститься на колени.
– Наклонись.
– Что ты..?
Удар был не такой уж и сильный, но неожиданный и резкий. Амеди согнулся, оказавшись лицом на земляном полу. Тинго вновь схватил его за волосы и вынудил чуть приподняться, ставя на четвереньки, задирая набедренную повязку и коленом раздвигая его ноги.
– Должен же я узнать, что в тебе такого особенного.
Неужели он… Они же оба мужчины!
Одна его рука легла Амеди на горло, легко придушив. Вторая заскользила по его телу, гладя осторожно, почти нежно. Чувство было странное. Ничего общего с тем, как оно было с Намиси. Амеди показалось, что его кожа превратилась в водную гладь, на которой оставляло следы малейшее прикосновение. Оставляло следы и забирало маленькие капельки с собой. Внутри него плескались теплые волны, устремлявшиеся туда, где его трогал Тинго.
– Если хочешь, – его голос прозвучал над самым ухом у Амеди, – я сделаю так, что ты даже получишь удовольствие. Что ты предпочитаешь чувствовать – ненависть или боль? Мы можем использовать все.
Мы? Что он… Нет, быть этого не может.
– Ты, – прохрипел Амеди, когда рука на его шее ослабила хватку, – ты колдун?
– Что? – Тинго в очередной раз засмеялся. – Ах да, кажется, старушка Самха должна скоро отправиться в мир духов. И Древо избрало меня, чтобы наследовать ей. Представляешь, как мне повезло: она еще не успела меня посвятить, а я уже отнимаю у тебя жизненные силы.
Амеди забился в его руках.
– Ну же, – Тинго лизнул его за ухом, – не сопротивляйся неизбежному. Покорись. Или сопротивляйся, если тебе так больше нравится. Главное, не кричи, а то наши друзья там, снаружи, тоже захотят присоединиться.
Широкая ладонь зажала Амеди рот, острые ногти больно вонзились в щеку. Вторая рука Тинго продолжала ласкать его мягко, почти бережно. Грудь, живот, бедра. Член, к которому от этих ласк начала приливать кровь. Тинго несколько раз провел по нему кончиками пальцев, дразняще коснулся головки, обхватил рукой, несколько раз прошелся по всей длине…
– Тебе больно или слишком страшно?
Сейчас его голос звучал почти заботливо. Амеди содрогнулся от омерзения.
– Хорошо, не будем затягивать. Сейчас ты оближешь мои пальцы. Не начнешь кричать, чтобы вся деревня видела твой позор. Не станешь кусаться – или я выбью тебе зубы. Ты осторожно возьмешь их в рот и тщательно оближешь.
Амеди сопротивлялся до последнего, но Тинго просто зажал ему нос, вынуждая дышать ртом, и смочил пальцы в слюне. Влажное прикосновение между ягодиц заставило его задрожать.
– Молодец, – чем дальше, тем больше в голосе Тинго было издевательской теплоты. – Сейчас повторим это еще несколько раз. Ну же, открой рот. Да, не так приятно брать в него пальцы, которые только что трогали твою задницу, но у меня только две руки.
Ему пришлось покориться. Он готов был плакать от унижения, но ничего не мог поделать. Тинго подготавливал его не спеша, осторожно вставляя в него один палец, потом два, раздвигая их, растягивая его, пытаясь найти какую-то определенную точку, находя ее… И мучительно долго ее массируя, заставляя Амеди тихо скулить в его вновь подставленную ладонь и двигать бедрами навстречу его руке.
А потом Тинго вошел в него. Это было больно, просто невероятно больно. Может быть, без слюны и пальцев все было бы еще хуже, но и они не сильно помогли. Амеди показалось, что в него вводят толстую, покрытую грубой корой ветку. А потом двигают ей, сильно и быстро, и конца этой пытке не будет никогда.
– Надо было придумать, чем заткнуть тебе рот, – недовольно буркнул Тинго, когда все закончилось.
Кажется, Амеди все же укусил его за руку. Слишком малая плата за все совершенное, но потребовать большее у него вряд ли получится. Сейчас он лежал на полу и не мог даже пальцем двинуть. Тинго не только унизил его, изнасиловал, причинил дикую боль и кончил внутрь, запятнав окончательно, но и выпил столько энергии, что он не сможет шевелиться еще несколько часов.
Тинго собрался не спеша, вытерся набедренной повязкой Амеди, поправил свою одежду, сладким голосом напомнил, что им обоим будет лучше, если о произошедшем никто не узнает, и растворился в ночи.

Опубликовано: 25.05.2015 / просмотров: 2006

Автор: Jeziora

ЗАЖГИ ЗВЕЗДУ!

Зажги звезду (27 оценок, среднее: 1,00 из 1)
Загрузка...

 

« предыдущаяследующая »


Не будь жабой! Покорми музу автора комментарием!

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Чтобы вставить цитату с этой страницы,
выделите её и нажмите на эту строку.

*

Музу автора уже покормили 15 человек:

  1. Даже не знаю, насколько «повезло» племени: будет ли им хуже с Тинго-колдуном или с Тинго-вождем.

    0

  2. Жаль Намиси((( Но такова жизнь. А Тинго — подлец, его бы так надо за злодеяние, которое он совершил.

    0

  3. Глава мне понравилась. Немного испортили настроение комментарии, но это вина далеко не автора.
    Бегу читать дальше.

    0

  4. Жаль девушку… тем более беременную… (((
    _
    Не могу утверждать что-то про логику дикаря, потому как племя придумано автором, и, кстати, у некоторых животных есть такое — поиметь соперника и опустить его до уровня самки. В данном случае есть еще и месть, и вытягивание жизненных сил…
    Мне случившееся показалось довольно естественным развитием событий. Тем более что убить врага Тинго не может — это вызовет подозрения, а унизить и ослабить — запросто.

    Вдохновения автору

    ;)

    1

  5. В данном случае совершенно лишняя сцена, абсолютно противоестественная сознанию дикаря, совершившего насилие. До сих пор было интересно. Увы, в прошедшем времени. Вдохновения автору от потерянного читателя.

    0

    • Спасибо, что читали.
      А аргументировать «противоестественность» как-нибудь можете или вам просто неприятно стало?

      0

      • «Просто неприятно» не про местных читателей в принципе. Вы описывает общество не обремененное грузом поведенческих норм и предрассудков, свойственных нам. Племя, живущее среди природы, не имеет ритуалов или иных традиций, связанных с однополой любовью и унижением. Иначе Амеди понял намерения Тинго до самого сексуального акта. В таких условиях соитие можно воспринимать, как болезнь разума насильника, но не как унижение. Нанесение травмы психом, свихнулся от ревности… Чистой воды психология. Либо вы описали племя, забыв прописать моральные и ритуальные нормы, либо навязали несвойственные подобной жизни нормы всего двум представителям племени, причем одному вообще вопреки логике. В любом из этих случаев сцена выбивается из контекста, оставался читателя в ожидании таких же неуместных сцен.

        0

        • Подождите-ка, если с вами сделают что-то против вашей воли, вам будет больно и страшно, а единственное, что вы сможете сделать в ответ — это беспомощно биться в захвате нападающего, то это вас не унизит? Похоже, у нас просто слишком разные взгляды на жизнь и личные границы.
          Про моральные и ритуальные нормы у меня есть, кстати. Во второй главе. Описанное там — норма. В традиционных обществах, к тому же находящихся на грани вымирания, она обычно крайне узкая. Остальное — мерзость, извращение и вообще злое колдовство, переворачивающее миропорядок. И о таких вещах наивным и чистым юношам вроде ГГ знать не положено.

          0

          • Ерунда! Против воли и унижение — разные вещи. Меня сын подруги против воли тащит играть каждый раз, когда я бываю у них в гостях. Причём, как схватит — не вырваться. Иной раз, не понимая, может причинить боль. Ничего унизительного.
            Если подобрать более наглядный аналог с воткнутой в рассказ сценой насилия и реакцией героя, то наиболее подходящая — стесняющийся наготы полуторогодовалый ребёнок. Как понятийный аппарат такого ребёнка не включает в себя связки нагота-стыд, так и полудикарь не имеет связки секс с мужчиной — унижение. Причём, как изнасилований, так и насильник. Но зачем разбираться в чужой логике, когда автор может пересадить им свою?!

            0

            • Ну тут вопрос спорный, на самом деле (я влезу со своими пятью копейками исключительно ради дискуссии ;))) Ребенок — он еще как-то сильно реагировать не умеет, даже десятилетний, если не пинать — наготы стесняться не будет. Если в доме не принято. Но голым ходить тоже не будет, потому что видит — кругом все одетые. Но… вот представим что навстречу ребенку идет человек в семейных трусах и полотенце на голове. Человек одет? — Одет. Но «странно». Даже если остальные на эту странность не реагируют, наблюдательный ребенок ее отметит. Человек одет «не так как все», выделяется.
              У меня дочка в шесть лет постриглась ежиком и покрасилась прядями, розовыми (!) Просто ей так захотелось, она в журнале сама выбрала, сама парикмахеру показала картинку, ее постригли, она была довольна ровно до первого выхода на детскую площадку, где ее задразнили другие дети. Массово. Потому что «не такая». Потому что выделяется. Нет, дочь свое право выделяться отстояла, но просто ситуация, имхо, примерно похожая.
              Раз делают не то что общепринято, значит в этом есть какая-то неправильность, странность, значит это — унижение. Раз делает враг — значит тем более унижение. Даже если волосы состриг силой — унижение, даже если по лицу погладил и улыбнулся гадко — унижение. А уж если поимел как-то нетривиально… так вообще позор.
              То есть вот разрыва логики у насилуемого лично я не вижу никакого, но это будет иихо на имхо, конечно.

              совершенно лишняя сцена, абсолютно противоестественная сознанию дикаря, совершившего насилие.

              По моему сцена не лишняя, просто надо четче пояснить откуда насилующий додумался до такого извращения… То есть просто ход его мыслей интересен, хотя прийти к такому можно довольно легко, если понаблюдать где-то в природе пример. Но тут надо ждать автора и новую главу, после которой, возможно, все станет более понятно.

              0

              • А теперь покажите мне в природе насилие кобеля над кобелем или самца слона над слоном. Именно половой акт двух самцов, который может наблюдать дикарь и делать выводы. Что касается голых малышей — до двух лет раньше дети купались на небольших пляжах без трусиков и, если кого-то это смущало, то взрослых, а не играющих малышей. Странно одет клоун, но вряд ли ребёнку придёт в голову унижать его или Деда Мороза…

                0

                • Кобеля над кобелем?! Я достаточно насмотрелась, причем обычно именно с агрессивным подтекстом, в «дворовых стаях». Слонов не видела, ничего сказать не могу. А у собак часто встречается…
                  Ну и вот тут достаточно подробно про природу) http://cobras.ru/gomo-sapiens/
                  То есть чисто гипотетически оба дикаря могли быть в курсе, запросто. И ИМХО может быть тут и не хватает пары-тройки поясняющих фраз, чтобы проскальзывало плавнее, но нет никакого разрыва логики. Возможно, реакцию чутка подправить в начале…
                  У авторов часто бывают ситуации, когда они сами последовательность действий героев понимают, но при передаче читателям был утерян кусок логической цепочки. Для меня всегда именно в этом и было преимущество выкладывания текста по мере написания и наличие контакта с читателем, чтобы можно было сразу дописать, подправить, скорректировать…

                  Странно одет клоун, но вряд ли ребёнку придёт в голову унижать его или Деда Мороза…

                  При этом многие дети плачут при виде клоунов и бояться их. А Дед Мороз появляется в атмосфере праздника, все взрослые радуются и ребенок тоже «пеленгует» это состояние, атмосферу веселья. А встреть он Деда Мороза до того как познакомиться с отмечанием Нового Года, мог бы и насторожиться. И часто первая детская реакция на всех утренниках — спрятаться за спину своего взрослого. Причем даже если до этого ребенок весело улыбался всем остальным присутствующим и никого не боялся.

                  0

  6. Эротичная глава, несмотря на насилие и печаль утраты любимой. Интересно, куда теперь повернет сюжет. Спасибо!

    0