ИП 19. Как врагов сделать друзьями — мастер-класс

Марк:
Она мелкими глоточками пила горячий кофе, а я просто смотрел. Смотрел и понимал, что сегодня все же прошел по лезвию бритвы. Пусть не обошлось без порезов: и больно, и стыдно было ужасно. Но прошел и остался живым. Это все же победа. А самое важное - она от меня не отвернулась. Ей не противно. Меня до сих пор немного лихорадило от собственной наглости - поцеловать ее без разрешения. Похоже на самоубийство. Но снова все обошлось. Даже больше - я ей нравлюсь. Вот в это я до сих пор не мог поверить окончательно. Слишком уж нереально было на это надеяться. Я и не надеялся, пока не почувствовал, как ее губы отвечают мне, что она сама обнимает в ответ. Ох, до сих пор дрожь по позвоночнику, когда вспоминаю. И еще немного страшно от того, что осталась неизвестность - что она ответит. Нет, я действительно любое ее решение приму. Даже о самом плохом с Артуром уже говорили. Я справлюсь, уверен. Но вот что я буду делать, если она определит для меня другое место - гораздо ближе, чем просто друг? Вот при этих мыслях в животе застывал ледяной комок, и я с трудом пытался сохранять спокойствие. О, Солнце! Я же никогда с женщиной не был! Вдруг что-то сделаю не так, чем-то ее обижу? Мой печальный опыт в расчет принимать нельзя. Это было просто насилие. Я же хочу, чтобы она почувствовала не мои желания, а чувства, поняла, как она мне дорога, как я ее люблю. Выходит, опять к Артуру за советом. Так, на всякий случай, чтобы быть готовым ко всему. Но стыдно как-то… Что он мне - показывать будет? На ком? В свете известных ему обо мне подробностей еще поймет неправильно. Так хочется сейчас еще раз ее поцеловать, но нельзя. Пока она не решит для себя - нельзя. Бедный глупый дурак. На что ты замахнулся? Если упадешь, будет не просто больно. Хотя, обратной дороги уже нет.
- Куда убрать чашку, Марк?
- Давай мне, я сам.
Я протянул руку и взял из ее тонких пальчиков фарфоровую безделушку, еще хранящую тепло ее рук и вкус ее губ. Спокойно! Нужно, наконец, взять себя в руки. Этот безумный день только начался. А ведь сегодня в одиннадцать будет и вовсе не до размышлений. Мы с Артуром сказали ей не всю правду. Иначе она ни за что не согласилась бы на этот вариант. На самом деле, все могло пойти по-другому. Если толпа или присутствующие на наказании члены Императорского Совета не удовлетворятся увиденным, то наказание не будет остановлено и состоится в полном объеме. Конечно, это при самом плохом раскладе. Просто и к нему нужно быть готовым. Рика я предупредил вчера. О нем можно не беспокоиться. К счастью, хотя он и выпускник школы Карона, но боль не его главный страх. Он справится. Я тоже. Главное, чтобы ничего не учудила Эля. Вот от нее можно ожидать чего угодно.
- Пойдемте.
- Мы снова на Вы?
Ох, милая, лучше не улыбайся мне. Я и так сам не свой.
- Можно на ты. Если ты так хочешь.
- Хочу, Марк.
- Понял. Принял. Исполню.
- А мы не рано? Который сейчас час?
Уверяю, что не рано, что час нормальный. Ой, не надо меня брать под руку! Иначе я за себя не отвечаю. Объясняю, почему не стоит. Естественно, с указанием другой, не настоящей причины. Наконец-то! Открываю перед ней двери в лечебницу. О, Солнце! Неужели она не понимает, какое воздействие оказывает на меня ее улыбка и прикосновения? Наверное, не понимает. Трудно представить себе, что она так изощренно надо мной издевается. Хотя… кто их поймет, этих женщин?.. Эзра уже не спит. Или еще не спал. Вид у него какой-то помятый. Говорит, что Яну лучше, что он спокойно спал всю ночь. Здорово! Значит, ее лекарства реально работают. Сегодня и у нас с Риком будет возможность испытать их на себе.
- Привет Ян, уже проснулся? Что-то ты бледненький, бедняжка, - воркует она. А я неожиданно понимаю, что мне неприятно, когда она гладит Яна по голове и касается его руки. Мне только этого не хватало! Остановиться, немедленно остановиться - я не имею никакого права на ревность. Эта женщина не принадлежит и никогда не будет принадлежать мне. Я не имею права не только ревновать, я вообще никаких прав не имею.
Умом-то все понимаю, а вот с эмоциями - засада. Все равно - ужасно неприятно видеть ее рядом с другим мужчиной. Лечит. Занятное зрелище. На этот раз у нее получается гораздо лучше и быстрее. Ян даже не морщится. Только смотрит на нее совершенно телячьими глазами. Ну что она в нем нашла? Он даже защитить ее не в силах. Да, пишет занятные стихи и пытается к некоторым подобрать музыку, но этому нехитрому занятию и нас в школе Карона обучали. Нас готовили по-серьезному для богатых клиентов. Господина нужно не только уметь защитить и обслужить, но при нужде и от скуки избавить. Что ж, если ей это нравится, я тоже могу спеть для нее. Сам не сочиняю, но хорошо помню мелодии и слова не только песен Атлантиды, но и нескольких, услышанных в том мире. Конечно, смотреть на нее так умильно, как Ян, я не могу - это как-то слишком. Но должна же она увидеть, кто из нас больше ей подходит?! А эти стрелки на часах словно примерзли! Скорее бы сбор на городской площади - это заставит ее оторваться, наконец, от Яна. Вылечила, и хорошо. Зачем она уже пять минут его наглаживает? Чего его жалеть? Сейчас с ним все в порядке.
- Марк, ты, по-моему, нервничаешь? Извини, совсем забыла, что тебе сегодня предстоит.
Она наконец оторвалась от Яна и с жалостью смотрит на меня.
- Спасибо, госпожа, но я не нуждаюсь ни в сочувствии, ни в жалости! - неожиданно резко отвечаю ей. Очень хочется уйти, погромче хлопнув дверью, но на такие вольности у меня нет прав. Лицо ее как-то «гаснет», словно кто-то невидимый выключил на нем улыбку, в глубине карих глаз загорается огонек обиды. Это все я, остолоп! Зачем нахамил? Бедной девочке и так недавно досталось, ей только моих истерик не хватало. Подхожу к ней почти вплотную и мягко опускаюсь на колени.
- Простите меня, avanta, я действительно волнуюсь.
Не стоит пояснять, что волнуюсь отнюдь не за себя - это лишнее.
- Я понимаю, Марк.
Ее рука легонько касается моей склоненной головы, тонкие пальцы чуть взъерошивают волосы, а я тихо расплываюсь от захватившей меня нежности. Нет, так нельзя! С таким настроем мне не пройти одиннадцать часов достойно. Последними бастионами воли стряхиваю с себя наваждение и, стиснув зубы, считаю… один, два, три, пять… черт! Четыре… пять… Наконец, она встает, и я могу вздохнуть полной грудью. Поднимаю голову - и взгляд во взгляд упираюсь в Яна. Он смотрит на меня с сочувствием, печалью и… пониманием? Неужели все так заметно? Ян улыбается и чуть слышно шепчет: «Удачи, Марк!». Я молча киваю в ответ. Сейчас мне самому непонятно, отчего несколько минут назад Янек вызывал глухое раздражение, граничащее с ненавистью. Хороший парень. Пожалуй, единственный его недостаток в том, что мы с ним любим одну и ту же женщину. Я чуть усмехаюсь своим мыслям. Смотрю на часы - всего полвосьмого. Отчего сегодня время так тянется? А ведь бывают дни, когда оно несется со скоростью гоночного автомобиля и его катастрофически ни на что не хватает. А тут куда-то нужно деть целых два часа с хвостиком. Выхожу следом за госпожой. В коридоре тихой тенью от стены отлипает Рик. Вопросительно смотрит на меня - видимо, что-то нужно передать Императрице. Я киваю согласно, мол - «говори сам». Первые секунды он теряется, но быстро принимает новые условия и обращается к госпоже:
- Ваше Величество, я должен сообщить Вам, что в отношении одного из мятежников исполнение наказания сегодня не представляется возможным.
- Вот как? - удивляется госпожа. - О ком идет речь, и что случилось?
- О господине Шахри.
- Сбежал?! - с негодованием уточняет она.
Рик мнется, явно не знает, как лучше сказать; наконец, решается:
- Нет, пытался покончить с собой.
Эльга останавливается, хмурится. Удивленно произносит:
- Странно… я не заметила там ничего, чем можно было бы для этого воспользоваться. Разве что разбить голову о стену. Его остановили?
- И да, и нет, - уклончиво отвечает Рик.
- Не понимаю, объясни уже, в чем дело!
Рик чувствует в ее голосе раздражение и невольно пятится на шаг, втягивая голову в плечи. Я и сам чувствую себя неуверенно, слишком хорошо помню уроки прежней Императрицы.
- Его не успели остановить, госпожа, - запинаясь, отвечает Рик.
- Он мертв? Ты можешь нормально все рассказать, или из тебя по слову нужно клещами вытягивать?
Рик понимает ее слова буквально и опускается на колени, но я уже неплохо научился понимать avantу. Она вовсе не собирается вызывать палача и пользоваться клещами. Сильно сомневаюсь, что госпожа вообще представляет, что только что сказала, и спешу парню на помощь:
- Рик, просто расскажи, что произошло, и что сейчас с пленником. И встань, госпоже будет плохо тебя слышно. Я правильно все понял? - уточняю у Эльги. Она согласно кивает. Рик встает, но чувствуется, что он все еще напряжен.
- Он пока жив. Когда происшествие заметили, была уже приличная кровопотеря. Господин Шахри вскрыл вены на руках.
- Чем? Там же ничего острого не было, или ему кто-то что-то передал?
- Нет, никто не входил в отсек, кроме дежурных. Он… - Рик снова замялся, но все же продолжил, - он перегрыз вены на запястьях.
Госпожа передернула плечами и тихо спросила:
- Ему оказали медицинскую помощь?
- Перетянули раны, остановили кровь.
- Эзра смотрел?
- Да, госпожа, сказал, что больше ничего сделать не в силах. Этот человек обречен.
- Почему? Я не понимаю, почему? - повернулась она ко мне.
- Кто знает? Пытался избежать публичного позора.
- Но какое варварство! - покачала она головой. - Вот что, пойдем к нему. Марк, ты со мной? Или?..
Я прекрасно понял, почему она спросила меня: тактично предоставляла возможность не встречаться с неудавшимся шантажистом. Ничего, переживу.
- С Вами, госпожа.
Я кивнул Рику, тот повел за собой. В подземный ярус мы попали довольно быстро. Охрана не задавала глупых вопросов, достаточно было моего присутствия. Императрице не стали навязывать сопровождающую охрану. Восьмой отсек по-прежнему был заперт, и дежурному пришлось несколько секунд потратить на отпирание визгливого замка. Когда уже они его смажут? На этот раз в камере было светло, на противоположной от пленника стене были прикреплены два горящих факела. Из-за них в небольшом помещении было душно, к тому же сильно пахло свежей кровью. Шахри лежал на охапке соломы, глаза его были закрыты, и только чуть заметное биение вены на виске говорило о том, что он еще жив. Госпожа подошла к нему вплотную и, недолго сомневаясь, присела на край соломенной подстилки. Я невольно нахмурился: как она беспечна!
- Вы меня слышите? - чуть дотронулась она до его плеча. Веки пленника дрогнули, и с некоторым усилием он открыл глаза. Узнал Императрицу, криво уголком рта улыбнулся.
- Да.
- Зачем вы это сделали?
Еще одна кривая улыбка.
- Я не могу … на площади. Мой отец может увидеть, он не вынесет, у него слабое сердце.
- А вашу смерть, вы полагаете, он вынесет спокойно? - удивленно воскликнула госпожа.
- Смерть - не позор.
- Бестолковый упрямец! Неужели вместо глупого вранья о некоторых моих подданных вы не могли обсудить в первую очередь то, что действительно важно!
- Я не лжец! - сверкнул глазами Шахри. - Я сказал то, что прочел сам. Я все это видел - слово в слово.
- Ага! Слышал звон, да не знаешь, где он, - съязвила Императрица. - Прочесть-то прочел, но выводы сделал совершенно противоположные правде!
На минуту он задумался, а потом в его взгляде мелькнуло понимание и досада.
- Понятно, - прошептал он. - Прошу извинить меня, уважаемая. Я не стремился Вам солгать.
Потом он бросил короткий внимательный взгляд в мою сторону, прикусил губу и решительно сказал:
- И ты… извини. Не хочу умирать еще и с этим грехом. Их у меня и так более чем достаточно, - и отвернулся лицом к стене.
Не ожидал. Какое-то странное чувство завладело мною: было немного неудобно от того, что услышал и в то же время… я, кажется, сочувствовал этому человеку. Несмотря на то, что он обо мне говорил, невзирая на попытку шантажа. В глубине души я понимал его поступок. Если бы у меня была возможность избежать сегодняшнего шоу, сделал бы это непременно. Но господской гордости у меня нет. И другого пути тоже нет. Я должен быть рядом с ней, а для этого совсем мало способов.
- Давай руку! - решительно потребовала госпожа от пленника.
Он безразлично протянул руку, спросил:
- Хотите закончить начатое? Как милосердно!
- Не угадал!
Она попробовала снять плотно намотанные бинты, но с досадой прервала эту попытку. Силы ее пальцев было недостаточно, чтобы развязать узлы.
- Помочь? - спросил я. Эля кивнула, а Шахри бросил на меня странный оценивающий взгляд. Я присел на корточки и, не мудрствуя лукаво, подцепил край бинта острым стилетом, взрезая неподатливые края ткани. Шахри сквозь стиснутые зубы втянул воздух.
- Потерпите, господин, - вежливо попросил я.
- Зачем? - он переводил взгляд с меня на Императрицу.
- Лечить буду, - решительно заявила она.
Шахри попытался отдернуть руку, но сил его сейчас было явно недостаточно, чтобы спорить со мной. Я только чуть крепче сдавил его запястье, заставив тихонько застонать.
- Госпожа сказала «лечить», значит «лечить», нечего дергаться.
- Я не хочу, - упрямо сказал он.
- А тебя не спрашивают! Марк, придержи его руку, пока я не закончу, - приказала госпожа.
Не прошло и минуты, как на месте неприглядной рваной раны виден был свежий, но вполне безопасный шрам. Та же участь постигла и второе запястье. Я не мешал ей, зачем? Только когда все закончилось, тихонько напомнил:
- Думаю, Эзра ставил диагноз, опираясь не на внешний вид ран. Дело в кровопотере, а вот с этим мы ничего поделать не сможем.
- А я думаю, Эзра ошибся, - усмехнулась она. - Если бы потеря крови была критичной, он был бы без сознания, а наш подопечный еще и сопротивляться пытался.
Взглянув на Шахри повнимательнее, я склонен был с ней согласиться: несмотря на сильную бледность и холодные запястья, в глазах пленника было вполне достаточно воли и силы для того, чтобы не умереть в ближайшие часы. Когда мы выручили близнецов, один из них выглядел куда как хуже. Шахри между тем задумчиво разглядывал оставшиеся на руках шрамы. Потом невесело усмехнулся.
- Значит, все же на площадь…
- Нет, - возразила госпожа.
Я снова не стал вмешиваться, сначала нужно понять, что она задумала. А вот Шахри выглядел весьма удивленным.
- Мне вовсе не хочется, чтобы пострадал кто-либо из вашей семьи. К тому же, я помню не только плохое, но и хорошее, - многозначительно добавила она.
- Хорошее?.. Что вы имеете в виду? - искренне удивился пленник.
- Вы отказались от одного довольно мерзкого предложения в отношении меня, когда я была в беспомощном положении, - напомнила госпожа. Я совсем не понимал, о чем она. Видимо, речь шла о каком-то моменте, когда она была захвачена мятежниками. А вот Шахри, похоже, хорошо понял, что она имеет в виду, и улыбнулся.
- Спасибо, но я с трудом представляю себе, как Вы сможете избавить меня от всего этого.
- А вот это уже мои проблемы, - коротко сказала госпожа, поднимаясь и отряхивая одежду от соломинок.
- Пойдем, Марк. Мне нужно с тобой посоветоваться.
Мы неспешно покинули подземный ярус и прошли в ее кабинет. Эля выглядела сосредоточенной и задумчивой. Наконец, она обратилась ко мне.
- Садись, Марк. Разговор у нас неспешный. Подскажи, обязательны ли публичные наказания в отношении мятежников?
- Думаю, да.
- Мне не важно, что ты думаешь! - нахмурилась она. - Мне интересно, есть ли законы, регламентирующие эти действия.
- Законов нет, - пожал я плечами. - Вы сами и есть закон. Но, кажется, Артур доступно объяснил Вам, почему это нужно сделать.
- Видишь ли, Марк, - подняла она на меня серьезные вишни глаз, - Я как раз совсем не уверена в том, что Артур прав. Жестокость рождает ненависть и ответную жестокость. Иногда - страх. Но и то, и другое порождение скорее годятся только для того, чтобы торжествовала смерть. Я же хочу, чтобы в этом мире правила жизнь и свет. Для этого мне не нужны ни ненависть, ни страх. Значит, сложившиеся традиции изжили себя, они не подходят для решения поставленных мною задач. Я считаю, что иногда врага полезнее простить. И имела честь в этом недавно убедиться. Если бы я не изменила указов о казни Бальтазара и других из его компании, я сейчас не была бы жива. Иногда для того, чтобы быть добрым нужно больше мужества и сил, чем для того, чтобы быть просто справедливым. Понимаешь?
- Слова - понимаю. А вот со смыслом - не согласен. Ваше добро поймут как слабость. Боюсь, что Вам придется о нем не раз пожалеть.
Она вздохнула и печально улыбнулась.
- Знаешь, Марк, жестокость на самом деле - признак человеческой незрелости и немудрости. Видимо, я уже выросла. Когда-то в детстве я, не задумываясь, отвечала на удар ударом, а на обидное слово - еще более обидным словом. Но не сейчас. Чем старше я становлюсь, а особенно это проявляется здесь, в Атлантиде, тем больше понимаю, что ничего в этом мире не решается силой. Если ты прибегаешь к силе, значит, ты или слаб, или глуп. Да, добро действует медленно, как гомеопатическое лекарство в сравнении с антибиотиком. Но и то, и другое - вылечивает болезнь. Вот только у антибиотиков последствий - список на три листа. Я не хочу, чтобы мои действия имели списки последствий. Пусть лучше я потеряю во времени. Да, и ты, дорогой мой, ничего не бойся. Все будет хорошо - я тебе обещаю. Сейчас же приготовь мне бумагу, письменные принадлежности и печать - я собираюсь изменить подписанные мною ранее указы в отношении мятежников. Да, и старые указы - уничтожь.
Я только головой покачал. Не трудно порвать прежние бумажки и написать новые. Только, боюсь, проблем нам это значительно прибавит. Вот уж воистину: доброта - хуже воровства. Однако оспаривать ее указания я не стал и принес все, что она просила. Императрица сосредоточенно что-то выводила на листах новых указов. Было заметно, что держать ручку ей не совсем удобно, ведь обычно этим занимаются писцы. Но вмешиваться с предложением помощи я снова не стал. Есть помощь, которая на самом деле вредит человеку. Он сам может справиться с задачей, а кто-то «добрый» постоянно делает все за него. Такой человек обречен на неудачи и прозябание. Он никогда не сможет ничего добиться в своей жизни - так и будет сидеть и ждать, когда кто-то другой все за него сделает. Я это очень хорошо понимал. Потому и не стремился излишне опекать госпожу, хотя мое образование и способности позволяли избавить ее от решения многих мелких и средних проблем. Она занималась документами скрупулезно и вдумчиво. Когда, наконец, госпожа отложила в сторону последний лист и подняла уставшие глаза, на часах было уже почти десять. Она заметила мой взгляд и снова улыбнулась:
- Как быстро прошло время. Нам через полчаса нужно идти?
- Даже раньше, госпожа, минут через двадцать.
- Это далеко?
- Не очень. Почти перед самым дворцом. Площадь скрыта всего одним кварталом домов. Просто пока Вы усядетесь в автомобиль, пока неспешно доедете, опять же - герольды должны назвать полные титулы.
- А ты? Как туда попадешь ты?
- Под конвоем. Как и все, чьи указы о наказании будут сегодня зачитаны.
Она нахмурилась.
- Ничуть. Это обычно. В этом нет ничего плохого. Ведь те, кого конвоируют на площадь, могут быть и оправданы. Все об этом знают, так что неприятностей на этом этапе просто не должно быть. К тому же, конвой всегда сопровождает дополнительная охрана.
Она кивнула, соглашаясь.
- Хорошо. Тогда тебе пора?
- С вашего позволения, - встал я.
- Да, конечно.
Я поклонился и покинул ее кабинет. У дверей стояли двое из личной охраны. Я придержал двери, позволяя одному из них пройти в помещение, а затем не торопясь отправился во внутренний двор дворца. Именно там обычно формировались такие колонны.
День сегодня был на удивление хорош. Обычно в середине лета солнце жарит так, что в полдень уже невозможно даже думать о том, чтобы долго находиться вне тени. Сегодня же, словно по чьей-то доброй воле, легкие облака скрывали горячее лицо светила, и день обещал быть приятным во всех отношениях. Если бы еще не это. Во дворе уже стояли, скованные единой цепью, семь человек, в отношении которых следствием точно было установлен факт измены императорской семье. Хотя, после гибели отца и матери нынешней Императрицы, собственно, всей семьи-то был - один человек. Чуть в стороне стоял Рик. Он уже сдал оружие и, как требовал ритуал, скинул рубашку. Он был странно загорелым, словно большую часть времени проводил на пляжах у водопадов.
- Приветствую! Где это ты успел? - спросил я.
- Привет, мой бледнотелый брат! - оскалился он в широкой улыбке. - Вообще-то, никакого секрета. Просто после обеда имею обыкновение проводить регулярные тренировки с мечом под нашим добрым солнышком.
- Мазохист! Свариться же можно.
- Зато привыкаешь! - философски изрек он.
К нам подошел Лорн - начальник конвоя.
- Марк, тебе тоже придется сдать все оружие - правила, - извиняясь, сказал он.
- Нет вопросов.
Я отстегнул ножны меча, вытащил засапожный нож и отцепил пояс с пятеркой метательных звездочек.
- Рубашку пока на сохранение не возьмешь? Я не от себя, не успел скинуть.
- Давай, все устроим.
Лорн принял у меня вооружение и одежду, передал все тут же подскочившему вихрастому мальчишке.
- Смену растишь?
- А как же, - согласился Лорн, - Во всяком деле есть свои тонкости, их в надежные руки передавать следует. Ну что, пойдем потихоньку. А то те, что в цепочке, долго тащиться будут.
- Пойдем.
Конвой и те, кого они сопровождали сегодня, выстроились в плотном квадрате охраны и вышли на широкую придворцовую улицу.
- Раньше, бывало, каждую неделю приходилось вести кого-нибудь. Хорошо, когда не везти. Нынче что-то редко. В последний месяц-то вовсе в первый раз. Неужели у Императрицы новые увлечения появились? - повел Лорн неспешную беседу.
- Да вроде того, - осторожно отвечал я. О длительном отсутствии Императрицы почти никому не было известно, а о предполагаемом слиянии и вовсе знали четыре человека во всей Империи.
- Оно и слава Солнцу. Мне, если уж совсем честно, не по душе все это было. Многие-то совсем еще дети, а их на плаху. Вся жизнь - в никуда. Не дело это.
Я удивленно промолчал, понимая, насколько близко перекликаются мысли опытного конвойного с тем, что недавно говорила Императрица. Может, это действительно я что-то не так понимаю?
- Я вот как считаю, - продолжал он.- Сделал человек пакость, так ты ему объясни сначала, отчего он не прав, а потом дай время в этом разобраться, обдумать все не спеша. Может, человек-то и не гнилой вовсе, подумает, да и разберется во всем. И дальше уже жить будет, да Солнце радовать, людям пользу приносить, детишек растить. А так - оторвали ему голову, и нет человека. Не так все как-то…
- Интересные у тебя мысли, Лорн. А Императрице ты свои предложения высказывать не пробовал?
- Да что ж я - безголовый совсем? - вскинулся он.- Ты смотри сам ей не скажи, что я тебе тут сдуру понарассказывал. Мне еще пожить охота, да внучат своих увидеть. Не станешь говорить? - тревожно спросил он, заглядывая мне в глаза.
- Не стану, - уверил я. - Только сдается мне, что Императрица к этим мыслям сама пришла, без твоей и моей помощи.
- Вот оно как! - тихонько присвистнул конвоир. - И давно?
- Не знаю, Лорн, не знаю. Но думается мне, что в том мы с тобой сегодня убедимся.
Колонна между тем медленно вползала на площадь. Народу собралось прилично. Еще бы, моими стараниями было объявлено, как полагалось - во всех трактирах и общественных площадях, что приговор будет зачитываться не абы кому, а мятежникам, седьмицу назад захватившим дворец. Посмотреть на них собралась добрая треть города. Хорошо хоть детей с собой никто взять не удосужился, справедливо опасаясь кровавой развязки. В центре площади высился деревянный помост для казни и трибуна для Императрицы и охраны, с нависающим над императорским переносным троном палантином. Все как всегда. Вот только в роли наказуемого я впервые. Невольно было не по себе. Конечно, я помнил, что она как-то изменила указы, но вот содержания их не знал. Это нервировало: лучше уж знакомое и привычное зло, чем неизвестность. Я оглянулся на Рика, он был явно взволнован.
- Спокойнее, - тихо обратился я к нему. - Госпожа изменила все указы.
- Когда? - удивился он.
- Сегодня утром.
- И что?
- Не знаю, я не видел текстов.
Рик заметно побледнел.
- Рик, спокойнее. Я думаю, что она смягчит все решения, - поделился я своими предположениями.
- Смягчит? Должно было быть и так мягче некуда.
- Это только мои мысли, - пожал я плечами.
Между тем на императорский помост вошла охрана. Следом за ними в темном обычном без украшений платье с тонкой полоской малого коронобруча на голове появилась Императрица. Истерично взвизгнули горны, глашатаи зашлись в крике, объявляя многочисленные титулы. Наконец настала тишина, нарушаемая только ровным тихим рокотом толпы.
- Мы первые? - спросил Рик. Я кивнул. Несмотря на мои уверения, он очень нервничал. Я тоже чувствовал, как стучит в висках кровь от невыносимого ожидания.
- Скорее бы уже, - пожаловался Рик. - Десять минут боли и все закончится.
- В лучшем случае, - приспустил я его на землю.
- Да, в лучшем случае… - прошептал он.
Я видел, как глашатай подошел к ней за первым указом. По нормам, это должно быть наше наказание. Сердце невольно забилось быстрее. Глашатай бегло пробежал текст глазами, удивленно вскинув бровь. Затем, набрав в грудь побольше воздуха, взошел на помост и объявил:
- За ненадлежащее несение службы и неисполнение своих обязанностей перед императорской фамилией и Императрицей Эльгой 1 лично взыскание налагается на личного раба Императрицы, начальника службы безопасности, начальника личной императорской охраны Марка. За ненадлежащее исполнение своих обязанностей взыскание также налагается на раба императорской фамилии, заместителя начальника службы безопасности, заместителя начальника личной императорской охраны Рика.
Мы с Риком синхронно поднялись на помост. С другой его стороны вышли двое из службы исполнения имперских указов. Именно они будут проводить все экзекуции и казни на сегодняшнем шоу. Впрочем, казней в этот раз не предвиделось. Глашатай выдержал паузу. Я смотрел на гладко выструганные доски помоста, но краем глаза заметил, как у Рика дрожат пальцы рук. Посмотрел на свои - вроде, все в порядке. Глашатай продолжил. Сейчас будет ясно, к чему готовиться.
- Назначить вышеуказанным личному рабу Императрицы Марку и рабу императорской фамилии Рику наказание… (пауза… мне показалось, что мое сердце пропустило несколько ударов… странно, вроде бы, готов ко всему)… в виде строго выговора и предупреждения.
Рик, не сдержав удивления, резко вскинул голову и в упор посмотрел на Императрицу. Я тоже тайком кинул взгляд в ее сторону. А госпожа… госпожа улыбалась. Поймав мой беглый взгляд, совсем по-детски, задорно подмигнула. Надеюсь, что этого безобразия больше никто не видел…
- Вам понятна суть наказания? - строго обратился к нам глашатай.
Мы синхронно кивнули.
- Поблагодарите свою госпожу, нашу Императрицу, за проявленную милость! - торжественно провозгласил ритуальную фразу глашатай. По идее, этими словами завершался любой приговор, в результате которого наказуемый сохранял жизнь. Но никогда еще слова так не соответствовали своему содержанию!
Я толкнул застывшего на месте Рика, и мы направились в сторону края помоста, ближнего к палантину Императрицы. Там по традиции преклонили колени, склоняясь к самым доскам в глубоком поклоне. Свободным гражданам достаточно было преклонить одно колено. Господам из аристократии - склонить голову.
- Встаньте! - тут же произнесла Императрица. Слишком торопится, не выдержала паузу и в минуту. Поднимаясь, я невольно бросил на нее укоряющий взгляд. Это же театр, постановка, в которой все должны четко исполнять свои заранее расписанные роли, милая. Так нельзя! Она поняла меня прекрасно и в ответ быстро высунула кончик языка! Нет!!! Разве так может вести себя Императрица?! Обязательно расскажу Артуру, пусть помучит ее лекцией о правилах приличия.
Я снова дернул ошарашенного Рика, и мы, пятясь, отошли к выходу с помоста, спустились.
- Нет, не может быть, не может такого быть… - потерянно говорил он. - Марк? - он поднял на меня больные тревожные глаза. - Это правда - все?
- Да, Рик, - я успокаивающе положил ему руку на плечо, - Это все. Больше ничего не будет. Она так решила.
Он неожиданно уткнулся мне лбом в плечо.
- Марк, если бы ты знал, как мне было страшно, - тихо признался он. - В лабиринте не было так страшно. Когда продавали, на аукционе… тоже не так.
- Чего ты так боялся? - дружески обнял я его за плечи.
- Не знаю, прошептал он. - Наверное, людей. Они бы смотрели на все.
Он зябко передернул плечами, оторвался от меня и присел на корточки у края помоста.
- Что будет с другими? - не поднимая головы, спросил он.
- Сейчас узнаем.
Глашатай вызвал одного из организаторов мятежа. Приговор снова поражал своей мягкостью - ссылка без права посещения столицы и крупных городов на ближайшие 30 лет. И все. Толпа возбужденно загудела, словно пчелиный улей, потревоженный неумелым вторжением. Следующий… ссылка… пятнадцать лет. Еще одна ссылка в имение - на десять лет. Наконец, Шахри. Он был все еще очень бледен, и на него единственного не надели кованых обручей, соединенных короткой цепочкой - берегли свежие шрамы на запястьях. Поднявшись на помост, он склонил голову, почти касаясь подбородком груди. Неожиданно откуда-то справа из толпы раздался громкий отчаянный крик:
- Даниэль!
Шахри быстро повернулся на голос, но увидеть того, кто звал его по имени, из-за спин горожан не представлялось возможным. На его скулах появились нездоровые алые полоски румянца. Шахри в ожидании приговора снова склонил голову, развернувшись в сторону Императрицы.
- Назначить вышеуказанному господину Шахри, владельцу школы рабов Карона, наказание в виде ссылки с проживанием на территории вышеназванной школы или в личном загородном имении на срок 10 лет. Учитывая смягчающие обстоятельства дела, наказание господина Шахри считать условным, без обязательного соблюдения. Вам понятна суть наказания? - уточнил глашатай.
Шахри поднял руку и слабым движением вытер лицо, ответил хриплым голосом:
- Да, понятна.
Неуверенными шагами направился в сторону Императрицы. Мне казалось, что силы совсем оставили его, еще немного - и он потеряет сознание. Но он все же дошел, преклонил колено в знак своей признательности. Потом, упираясь руками в доски настила, тяжело поднялся, и, пошатываясь, спустился с помоста. На последней ступени резерв сил все же закончился, и с тихим стоном он опустился на камни площади.
- Вам совсем плохо, господин, - присел я рядом. - Воды?
Он посмотрел на меня, во взгляде мелькнуло узнавание.
- Нет, Марк. Не надо. Ты слышал?
- Да, господин.
Шахри внимательно посмотрел мне в глаза и твердо сказал:
- Не называй меня так.
Я только вздохнул в ответ. Ну вот, еще один. Видимо, это заразно.
- Ты хоть понимаешь, что она только что сделала? - так же тихо спросил он.
- Понимаю. Фактически просто простила всех, - ответил я.
- Не-ет, - покачал он головой, - не-е-ет. Она не просто простила. Теперь все мы - ее должники. Мы должны ей жизни. Всего лишь наши жизни, а вместе с ними и все, что нам принадлежит. Она не просто умная, она очень мудрая женщина, Марк.
- Честно говоря, не замечал, - улыбнулся я. - Сказать по правде, мне кажется, что вы просто слишком мало с ней общались… Даниэль. Вы уж простите, не знаю, как вас теперь называть, - развел я руками.
- Так и называй, - кивнул он.
Тут через цепочку стражи и рассасывающуюся толпу к нам пробрался невысокий плотный человек с венчиком седоватых темных волос.
- Даниэль! - воскликнул он знакомым голосом. - Сынок, слава Солнцу! Ты жив! Я так боялся, что тебя убьют, и я никогда не смогу больше обнять тебя.
Он тяжело упал на колени рядом с Шахри и, обняв его, затрясся в беззвучных рыданиях, слабо и жалко кривя рот.
- Папа, не надо… Все хорошо, - пытался он успокоить отца. Но тот неверяще ощупывал руками его голову, лицо, плечи и, наконец, наткнулся на свежие шрамы на запястьях.
- Что это? Что? - затрясся он. - Тебя пытали?
Даниэль кинул мне умоляющий взгляд. Я чуть качнул головой, показывая, что не собираюсь вмешиваться.
- Нет, папа. Меня никто пальцем не тронул. Это… другое. Я потом тебе объясню. Но Императрица не имеет к этому отношения. Наоборот - она лечила меня. Если бы не ее помощь, мы действительно могли бы с тобой не увидеться.
- Да хранит ее Солнце за доброту… - сделал тот охраняющий жест. - Я все готов был пережить, сыночек, все… даже ссылку и нищету. Только боялся, что тебя убьют. С тех пор, как умерла твоя мама, у меня ведь никого, кроме тебя нет. Какое счастье, что ты жив!
Шахри дернул щекой и покрепче прижал отца к себе, похлопывая рукой по спине.
- Успокойся, я прошу тебя, успокойся. Тебе не стоит так напрягать сердце.
Вдруг я заметил, как легкое волнение прошло по рядам стражи: они как-то подтягивались, ровнее и четче держа оружие. Наконец стало понятно, чем это вызвано - к нам шла Императрица. Вернее не шла, а почти бежала вприпрыжку. По ярким сияющим глазам и невольной широкой улыбке было понятно, что она в прекрасном расположении духа.
- Ага! Вот вы где, - запыхавшись, воскликнула она.- О, и господин Шахри с вами. Прекрасно - никого не нужно разыскивать.
Шахри-старший, услышав ее голос, оторвался от груди сына и с трудом поднялся на ноги, но лишь для того, чтобы, увидев, кому принадлежит голос, тяжело опуститься на колени.
- Да благословит вас Солнце, высокая госпожа! - воскликнул он, трясущимися руками хватая край ее одежды. - Вы вернули мне единственного сына живым и невредимым. Он хороший мальчик, просто связался не с теми людьми. Какое счастье, что Вы в своей мудрости смогли это понять и не были с ним строги. Если благодарность старика хоть что-то для Вас значит…
Тут госпожа, удивленно взиравшая на Шахри-старшего, прервала его, накрыв ладошкой губы, и, мягко улыбнувшись, подхватила под руки, заставляя подняться.
- Так вы - отец господина Шахри! Теперь понятно. Вам не стоило беспокоиться: я имела возможность убедиться в том, что ваш сын вовсе не так уж плох. Кстати, Даниэль, как вы себя чувствуете?
- Благодарю Вас, лучше, чем ожидал чувствовать себя в это время, - слабо улыбнулся тот, с трудом поднимаясь.
- Ну да, ну да! - хмыкнула госпожа, - Думаю, вы не против?
- Ну что Вы, конечно, нет! Я благодарен Вам за мягкий приговор. Впрочем, не знаю, чем он вызван.
Он настороженно и недоверчиво смотрел на Императрицу, словно подозревал, что все случившееся ранее - шутка, а вот сейчас его вытащат на помост и объявят настоящее наказание. Госпожа внезапно посерьезнела и ответила:
- Знаете, Даниэль, сколько времени нужно человеку, чтобы составить мнение о другом человеке?
- Ну… наверное, около года? - неуверенно предположил он.
- Нет, - покачала она головой, - гораздо меньше: от 3 до 7 секунд. И надо сказать, что как это первое мнение сложится, так ты дальше и будешь с этим человеком общаться. Очень редко бывает, что что-то меняется, и это первое впечатление оказывается неверным. Очень редко - у других. У меня - никогда! А мне вы, как ни странно, отчего-то сразу понравились. И даже ваша дурацкая выходка с Марком не смогла изменить моего мнения.
- Я не хотел! - воскликнул Даниэль, - Я всего лишь сказал то, что прочел в его деле.
- А зачем? Зачем вы мне это сказали? - серьезно спросила госпожа.
Мне вдруг подумалось, что они сейчас говорят обо мне, как о вещи, совсем не принимая во внимание, что я рядом, все слышу, и эта тема для меня очень неприятна. Это было неожиданно обидно. Хотя, ничего иного мне, пожалуй, и не следовало ожидать. Но, кажется, эта мысль пришла в голову не только мне, потому что avanta-mou, вдруг посмотрела на меня, смущенно улыбнулась и попросила:
- Марк, извини, и, пожалуйста, потерпи нас немножко. Просто мне нужно кое-что уяснить сейчас, не медля. Ну, так зачем? - снова спросила она у Даниэля.
Тот выглядел растерянным и подавленным.
- Не знаю, - со вздохом развел он руками, - Может, хотел отомстить. Вы ведь не все знаете: я до вас разговаривал с Марком и хотел…
- Довольно! - властно прервала она. - Я знаю и о разговоре, и о его причинах.
- Знаете… - потрясенно повторил он. - Тогда почему?
- Потому что его причина мне очень даже понятна. Может, мне и не нравятся ваши методы, Даниэль, но я понимаю, для чего вы это делаете. К тому же, не могу вам отказать в определенном благородстве. Для себя я сделала некоторые выводы о вашем характере и поняла, что с вами мне гораздо приятнее иметь дело, чем с некоторыми не в меру рафинированными господами. К тому же, у меня к вам деловое предложение, или личная просьба - расценивайте, как хотите.
- Мы с сыном будем рады выполнить любое Ваше пожелание! - поспешно ответил Шахри-старший, ухватив Даниэля за руки. Тот молча кивнул, подтверждая слова отца.
- Отлично! - госпожа сдержано улыбнулась. - Тогда я, по-возможности, буду кратка: мне хочется посетить школу Карона и самой увидеть, как в ней готовят рабов. Все - от момента поступления и до момента продажи включительно.
Семейство Шахри выглядело несколько удивленным, но, тем не менее, Даниэль вежливо ответил:
- Разумеется, как и когда Вам будет удобно, Ваше Величество.
Он коротко поклонился, прижав правую руку к сердцу. Ого! Это о многом говорит: так принято кланяться лишь тому, кого уважаешь. Императрица на несколько секунд задумалась, а потом сообщила:
- Что ж, тогда я навещу вас дня через три. Думаю, этого времени будет достаточно для того, чтобы вы немного пришли в себя?
- Да. Благодарю Вас.
- Тогда более вас не задерживаю, господа, - улыбнулась она. - Марк, Рик, вы едете со мной. В авто столько места, что свободно может расположиться человек шесть.
Я сильно сомневался, что автомобиль госпожи настолько велик, но возражать просто глупо. Я кивнул Рику и последовал за ней, обдумывая ее очередную прихоть. Когда двери плотно и мягко закрылись за нами, я осторожно начал непростой разговор.
- Госпожа, не думаю, что посещение школы хорошая идея.
- Марк, дорогой, я уже говорила, что предпочитаю, чтобы ко мне обращались по имени. Что же касается твоей оценки моих идей, то - увы - ничего нового я сейчас не услышала. Похоже, тебе не нравится все: мои поступки, мысли, идеи, поведение. Ты даже не замечаешь, какой же ты ворчун! Порой мне кажется, что ты относишься ко мне строже, чем Артур.
Я немного удивился: никогда не думал, что могу со стороны выглядеть занудой и ворчуном. Хотя она, наверное, права: чем лучше ты относишься к человеку, тем больше требований готов к нему предъявить. Мы никогда не делаем замечаний тем, кто нам безразличен и не спрашиваем с тех, на кого наплевать. Но я, кажется, действительно переусердствовал.
- Прости, Эльга, - повинился я. - Ты права. Конечно, мне не следует лезть в твои дела. Только вот в чем проблема: я слишком хорошо знаю школу Карона, и, смею надеяться, достаточно знаю тебя для того, чтобы предугадать, как ты можешь поступить в некоторых случаях.
- Смотря, что ты имеешь в виду, Марк, - пожала она плечами. - Если думаешь, что я начну направо и налево вмешиваться в дела школы, то нет. Я еду туда с другой целью.
- Эля, - я невольно улыбнулся, - там наверняка будут не очень приятные сцены, связанные с наказанием воспитанников. Не так, как здесь сегодня, по-серьезному. Я просто уверен - ты не сможешь не вмешаться.
Сидящий рядом со мной напряженный Рик в недоумении переводил взгляд с меня на Императрицу. Он, видимо, не мог поверить тому, что с госпожой можно быть на «ты» и просто обращаться по имени. Как я его понимал! Скажи мне кто что-нибудь подобное полгода назад, сам бы не поверил. Но жизнь удивительная штука: так часто бывает - то, что казалось невозможным, становится очевидным сегодня. И мы с трудом уже вспоминаем те времена, когда все было иначе. Ничего, пройдет совсем немного времени, и Рик тоже к этому привыкнет. А госпожа ничего мне не ответила, лишь с легкой улыбкой и вялым интересом на лице смотрела на неторопливо проплывающие мимо серые лица домов, хитро поблескивающие стеклами оконных глаз.
- Знаешь, Марк, - вдруг ответила она, когда я уже и не ожидал ответа, - Посмотрим! Я не знаю, что будет завтра, не то, что через три дня. И это - здорово! Только представь себе, как было бы скучно жить, если бы знать все наперед!
С этим трудно было не согласиться, но все же в глубине души меня чуть заметно грыз червячок сомнения. Чувствую, что за три дня он успеет разъесться до приличных размеров толстенной змеи.

Опубликовано: 12.02.2015 / просмотров: 1167

Автор: aima

ЗАЖГИ ЗВЕЗДУ!

Зажги звезду (34 оценок, среднее: 1,00 из 1)
Загрузка...

 

« предыдущаяследующая »


Не будь жабой! Покорми музу автора комментарием!

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Чтобы вставить цитату с этой страницы,
выделите её и нажмите на эту строку.

*

Запись прокомментировали 2 человека:

  1. По сравнению с действиями «предыдущей версии императрицы», такой вариант наказаний — как в угол детей поставить.
    План Шахри-младшего по избежанию позора — перегрызть собственные вены — на меня произвел довольно сильное впечатление. Правда, вместе с сильным упомянутое впечатление и жуткое.

    0

  2. Выговор и предупреждение))))

    0